За прошедшие два столетия коренным образом изменились и политическое устройство, и мир вокруг нас, но пушкинские герои, могучей силой его дарования обречены жить вечно, так же вечно бередя нашу фантазию историей своей любви и побуждая нас продлить её вдохновенным слогом. И даже в этом нашем стремлении неизменно будет торжествовать гений Пушкина!
Книга 1
Над бременем свободы
Глава первая
Да, славен и велик был наш авангард!Такие личности не вырабатываются у народов даром.Герцен
I
У петербургской ночи белой
Недолог сумрак колдовской.
Лишь кровь заката охладела,
Благословив небес покой,
Как по велению Авроры
Восток зарёю дышит скорой,
Манящим ширится огнём,
И чары ночи тают в нём.
В лучах рассветных, как живая,
Игриво зыбится Нева.
Прохладой веет синева,
Гранитный берег омывая,
Где снам внимает Летний сад
В чугунной стройности оград.
II
Вот-вот настанет пробужденье,
И сон летучий упорхнёт,
Его воздушные виденья
Туман безвременья сотрёт.
Они, предвечной тайне вторя,
Чредою прожитых историй
Ещё парят под сенью древ,
На тени прошлого призрев.
Одно правдивое преданье,
Как в лёгком мимолётном сне,
В саду привиделось и мне
В минуты летнего свиданья.
Его из бездны бытия
На суд пристрастный вызвал я.
III
Хандры уступчивый знакомый,
Отшельник, странник и чудак,
К любви нечаянной влекомый
И угодивший с ней впросак,
Влачащий свой удел бесцельный,
В душе хранящий грех дуэльный,
В разгаре молодости дней
Герой истории моей.
Его, конечно, вы узнали,
Он с ранних лет известен вам,
Хотя, доверившись мечтам,
Вы, может, вензель не писали,
Как дева пальцем на стекле,
В две русских буквы О да Е.
IV
Онегин, в сердце уязвлённый,
Любовью тяжко болен был.
Свой разум, страстью напоённый,
Он было Вакху посвятил.
Но с этим пагубным задельем
Недолго прятался он в келье.
Весны живительный рассвет
В душе развеял мрак и бред.
Уняв сомнения, в деревню
Он вешним утром прискакал,
Чтоб крепкий дядин капитал
Не ведал участи плачевной,
Когда губительный залог,
Как призрак, встанет на порог.
V
Его отца печальный опыт
На размышления подвиг,
И знанья новые Европы
Томили разум и язык.
Недаром в юности он праздной
Проникся мыслью буржуазной,
Адама Смита изучал
Без смежных практики начал.
Теперь Евгений натурально
Изжил безделие своё.
Уже несёт ему Гильо
Тетрадь из путешествий дальних.
Привёз с собою странник наш
Замет хозяйственных багаж.
VI
Им овладела страсть к порядку,
Живой к владеньям интерес,
Где новых дум его зачатки
Предмет свой видели окрест.
Душа возжаждала движенья
В живых струях преображенья,
А увлеченья свежий вздох
Не ждал превратностей подвох.
Ему заводы и кожевни,
Крылатых мельниц мерный скрип,
Иль даж простой беседки гриб
В своей заброшенной деревне
Давали пищу для ума,
И завертелась кутерьма.
VII
Теперь тетради и расчёты —
Его ближайшие друзья,
Угодий пахотных заботы
Преобразились от новья.
Сему бескрайнему раздолью
Он отрядил четырехполье,
А верный севооборот
На пять годов прочёл вперёд.
Своей отшельнической доли
Наш друг почти не замечал,
Пока крестьян да скот встречал,
Чредуя хлев, овин да поле.
Но только лишь увял сезон,
Про прелесть жизни вспомнил он.
VIII
Зима в деревне бесконечна,
Однообразием полна,
Уединённости засечной,
Как нарочито, создана.
Томленья праздности унылой,
В дремоте скованною силой,
Теперь Онегину претят,
И прежних искр полон взгляд.
Лишь наш колодник добровольный
Всерьёз отпрянул от тоски,
С ней наигравшись в поддавки,
И осчастливил город стольный
Хотя бы тем, что был живой,
Декабрь грянул роковой.
IX
В свой дом на набережной Мойки
Он возвратился налегке,
В душе со вкусом жизни стойким,
С доходом веским в кошельке.
Припомнить прежние тропинки,
Взглянуть на книжные новинки