8. Глава 7

Василиса

Следующие несколько дней я кручусь, словно белка в колесе, в поисках хоть какого-то выхода из ситуации. Несколько раз навещаю маму и каждый раз ухожу от нее с таким тяжелым грузом на сердце, что в пору вешаться.

Попытки уговорить ее на продажу нашей квартиры разбиваются о стену ее безграничного упрямства. А у меня руки опускаются от понимания, что бесценное время ускользает, как сквозь пальцы вода. И, наверное, я бы уже сломалась, потому что слишком много всего, слишком тяжело нести на себе груз проблем, решить которые ты просто не в состоянии.

Сломаться мне не дала Оля. Наше странное знакомство каким-то чудным образом переросло в дружбу. Жизнь — удивительная штука. После того неприятного случая, когда девушка практически впала в истерику и мы поменялись ролями, Оля вывалила на меня свою историю, пусть и опустила некоторые моменты — по ее словам — не столь важные.

Мы сидели в моей небольшой квартирке, за старым деревянным столиком на кухне, попивая дешевое вино из супермаркета и жалуясь друг другу на жизнь. Девушка рассказала мне о своем прошлом, о не радужном детстве и жизни в детдоме, об угрюмом брюнете, улыбавшемся исключительно ей одной и давшем ей прозвище «кнопка», потому что малюсенькая она была.

— Он защищал меня, сказки читал, коленки зеленкой мазал, а потом он в армию ушел, мне тогда восемь было, и через несколько месяцев погиб. Так я считала, так нам сказали, — рыдая рассказывала девушка, после первой бутылки дешевого пойла.

После она призналась, что работа эта нужна была ей не меньше, чем мне. Долги у нее, не ясно откуда взявшиеся, для меня не ясно, потому что говорить об этом даже на пьяную голову она напрочь отказалась. Я не настаивала, оставляя ей право на личное пространство и тайны. Меня тогда, словно по голове шарахнуло, сильно так, и я представила, каково ей, когда из-за совершенно чужой девицы, она потеряла шанс хорошо заработать.

Танцы в клубе, конечно, так себе вариант работа, но за деньги, которые там платили, можно было и на горло себе наступить. Вот она и наступила, впрочем, как и я. Вину я за собой почувствовала в тот же вечер, пусть и не услышала от девушки ни единого обвинения. И не придумала ничего лучше, как предложить ей пожить у меня на то время, пока в ее жизни не появится хоть какая-то стабильность. Потому что, как выяснилось в ходе того же пьяного разговора, из ее нынешнего жилища — комнаты, которую она снимала за небольшие деньги — ее попросили съехать в ближайшее время.

О том, куда делось жилье, по закону предназначенное выходцам из детдома, Оля опять решила умолчать, только посмотрела на меня со всей печалью мира во взгляде. Удивительно, как несмотря на не совсем трезвое состояние ей удавалось фильтровать информацию. В общем я прониклась и на следующий день девушка перекочевала в мою квартирку.  И не пожалела. Оно как-то легче переносить тяготы жизни, когда у тебя есть поддержка в лице собрата по несчастью.

Так и жили, хватаясь за любую работу, каждый вечер возвращаясь домой и валясь на кровать, не желая шевелиться и, порой, даже разговаривать. За мной все еще оставалась работа на банкетах, благо из агентства меня пока не поперли, но тех копеек, что я зарабатывала было явно недостаточно. Несколько раз я пыталась пробиться к конкурентам «вишни», но каждый раз мне указывали на дверь, потому что и своих красавиц у них было достаточно. А время шло, с каждым днем уменьшая шансы мамы на выздоровление. Болезнь прогрессировала и лечение требовалось дорогостоящее и комплексное, чего, к сожалению, в нашей городской больнице ей предоставить не могли. И я уже готова была на стену лезть от отчаяния и собственной беспомощности, когда в один из вечеров раздался неожиданный звонок с неизвестного номера. Сказать, что я удивилась — значит ничего не сказать. Вообще для моего состояния в тот момент было применимо совершенно другое слово, не совсем цензурное и весьма неприличное.