– Подожди, подожди, – заволновалась Мика, – это кто придумал? Кто меня спросил? Ты привел ко мне постороннего человека, которого я даже в самых жутких снах видеть не хочу. И что? Ты его хочешь жить, что ли, здесь оставить?!

– Жить, Мика, жить. Причем как в армии. В шесть подъем, потом завтрак, и далее по расписанию. Извини, разберетесь постепенно, я ушел.

И ушел! Мика ошарашено посмотрела на свою новую няньку. Детина молча развернулся и пошел на кухню. Судя по звукам, он там разбирал коробку. Потом мыл руки. Затем что-то зашипело на сковороде. Мика с трудом сползла с кровати. Морщась, ругая на чем свет стоит Антона, похромала вслед за этим Джеком. Он сидел на табуретке, сутулясь, свесив руки между коленями, перегородив своими ногами не такое уж маленькое пространство. Мистер Шимпонзян. Услышав прискоки Мики, нехотя повернул большую голову.

– Собирайте свои манатки, – Мика покрепче ухватилась за стол здоровой рукой, – и будьте совершенно свободны. Я не сирота, у меня вполне хватит родных и близких. Всего доброго. Дверь захлопнете.

Джек отвернулся к плите и уставился на голубые язычки газа. В плоских зрачках блики.

– Что-то непонятно? Я сейчас… я не знаю, что сделаю! – Мика хватала ртом воздух и несла чушь. Пустить в свой дом чужака может каждая, но вот выгнать его – это искусство.

– Что ты кричишь? – голос у парня был глухой и какой-то безжизненный. – Мне что сказали, я то и делаю. Не могу я уйти, поняла?

– Черт-те что! – Мика круто развернулась и рванула к телефону. Ну сейчас она покажет Антону песни с плясками.

Однако рывок оказался слишком сильным. Тщательно выстроенное равновесие нарушилось, и Мика головой вперед попыталась выпасть в коридор. Именно попыталась, так как на полдороге была перехвачена и установлена в прежнее положение.

– Ты… вы бы лежала… ли, – мучаясь от вынужденной вежливости, сказало чудовище, – давай… те я вас провожу, ляжете.

Мика было дернулась, но пережитого на сегодня было вполне достаточно, она смирилась. Единственное, что ее радовало в данной ситуации, это вес. «Вот и пусть таскает, – мстительно подумала она, – не балерина».

Джек внес неожиданное разнообразие. Во-первых, он привез и установил посудомоечную машину, во-вторых, притащил кучу компьютерных игр, и теперь Честик всегда был занят. Верзила обладал одним бесценным качеством: он никуда не лез. Все, что он делал, подчинялось какому-то непонятному Мике ритму. Так хорошо отлаженная машина выполняет заданную ей программу. Никогда нельзя было сказать, доволен Джек или расстроен. Даже когда он улыбался, за невысоким лбом шла неведомая неторопливая работа. А улыбался он редко.

***

Мика к вечеру почувствовала себя хуже. Не проходил озноб, казалось, сломанная рука горит под гипсом. Приняла лекарства и забылась. Очнулась опять с колотящимся сердцем, задыхаясь, вся в поту. Горела настольная лампа, в кресле сидел Джек и играл в танчики. На столе стоял стакан с водой без газа и лимоном.

Увидев, что Мика не спит, молча протянул ей стакан. Давясь холодной минеральной, Мика сделала несколько глотков. Джек забрал стакан. Повертел его, поставил.

– Мне где лечь?

– Рядом, – съязвила Мика. – Тебе домой не пора бы?

– Не пора! – рука Джека невольно прихлопнула по столу. Звук получился громкий. Мика слегка подпрыгнула и решила, что иногда скромность лучше доблести.

– Хорошо. Диван в гостиной, – а про себя разозлилась, что теперь в туалет придется пробираться через мужскую спальню. – Белье на антресоли. Подушки, одеяла в диване. Вопросы есть? – а про себя снова добавила: «Полотенце пусть свое приносит».