«Корэйн в страшной опасности. Ее положение гораздо хуже, чем я позволял себе думать».

– Еще есть Вальтик. Трелланд. Вот неожиданность, Чарли снова избежал петли. – Сигилла завела связанные руки за голову и наклонилась вперед, всем весом опершись на прутья решетки. – Что за пронырливый маленький жрец.

Ободряющие слова застряли у Дома в горле. Как бы ему ни хотелось приободрить Сигиллу, он не собирался врать. В этом не было смысла.

«Без Сорасы все мы обречены».

В темноте раздался судорожный вздох Сигиллы.

– Ее сердце бьется?

– Да, – ответил Дом.

– Хорошо, – пробормотала Сигилла. Затем сложила руки рупором, открыла рот и принялась кричать в сторону Сорасы все, что приходило в голову. Отзвуки ее голоса отражались от стен камер громоподобным эхом и наполняли подземелье оглушительным шумом.

Однако что бы Сигилла ни делала, ей не удалось привести убийцу-амхара в чувства. Дом тоже старался изо всех сил. Он выкрикивал все проклятия и обидные прозвища, какие только знал, выкрикивал все оскорбления, которые ему когда-либо хотелось сказать в адрес ненавистной Сорасы Сарн. Это помогало ему отвлечься от гнетущего чувства в груди – будто он прикован к якорю, падающему в пучину бездонного моря.

Так прошло два дня.

В углублении возле решетки камеры Сорасы росла гора тарелок, рядом стояли нетронутые чашки с водой. Амхара лежала, не двигаясь, словно тень, оставленная гнить под землей так же, как и ее еда.

– Ее сердце еще бьется?

Сигилла зевнула, как львица, и присела, громко звякнув цепью.

Дому не пришлось даже прислушиваться. Тихий размеренный стук уже звучал в его голове – он стал частью его самого, слившись с пульсом.

– Да, – ответил он, скрипнув зубами.

Схватившись за прутья решетки и упершись спиной о стену камеры, Сигилла поднялась на ноги.

– Если она не выпьет воды, ее сердце недолго будет биться. – Впервые за то время, что Дом знал Сигиллу Темурийскую, ее голос звучал подавленно. Более того, обеспокоенно.

Дом наклонил голову.

– Что?

Фырканье Сигиллы эхом разнеслось по подземелью.

– Смертные могут умереть от жажды, Древний.

Будучи бессмертным, Дом не обращал внимания на подобные нужды, если того хотел. Он провел языком по сухим губам, пытаясь представить, каково это, когда смертное тело постепенно истончается и тает. Он снова взглянул на Сорасу. Она всегда была маленькой и стройной, но сейчас, в полумраке подземелья, казалась худой, как скелет.

Дом прищурился, чтобы получше ее разглядеть.

– Сколько времени у нее осталось?

– Кто знает, на что она способна после тренировок с амхара, но… – Сигилла запнулась, обдумывая ответ. – Несколько дней. Три, может, четыре.

Дом в очередной раз попытался сорвать с себя оковы, и ему снова показалось, будто он тонет.

Цепь стучала о кандалы Сигиллы, пока та мерила шагами тесное пространство камеры.

– Вряд ли они бы стали вытаскивать ее из Джидаштерна, чтобы позволить ей сгинуть в темном подземелье?

«Сгинуть на моих глазах, – подумал Дом. Это была пытка, явная и банальная. И предназначалась она не для Сорасы. – Вот чего добивается Таристан. Он хочет отнять у меня всех Соратников до единого – так же, как отнял у меня Кортаэля».

– Мы не знаем, что красный маг с ней сделал, – проговорила Сигилла, сплевывая на грязный пол.

Дом пытался не думать об этом, но в его ушах все равно раздавалась какофония звуков. Скрип деревянной дыбы, шипение раскаленного железа. Свист ножей, которыми проводят по точильному камню. И магия – более ужасная, чем он мог себе вообразить. Магия, рожденная из крови и расколотых миров.

– Она бы продержалась на допросе лучше большинства людей. Включая бойцов Бессчетного войска. – Сигилла ударила себя в грудь связанными руками, но без особого энтузиазма. – Что она могла рассказать этим монстрам, чего они сами не знают?