– Да откуда ж я мог знать, кому гонец успел разболтать про Ласковью? И что княгиня станет в том разбираться?

– Должен был знать! Да теперь уж чего. Не исправить. Впредь будь с Ольгой почтителен и вежественен, но настороже держись. Следи за каждым своим шагом. Ко мне пока не ходи…

– И сейчас уйти? – хриплым от волнения голосом спросил главный страж.

– Сейчас… – Предслава многозначительно помолчала. – Останься…

– Предслава… – выдохнул Милонег, шагнул навстречу княжне, упал перед ней на колени, осторожно коснулся её ног, огладил бёдра. – Я ведь страшусь того, что прочь погонит не князь, а ты… Нет без тебя жизни…

Княжна милостиво улыбнулась и запустила пальцы в густые волосы Милонега. Почувствовав, что Предслава больше не злится, он крепко сжал её бедра ладонями, склонил лицо к коленям княжны и покрыл их поцелуями.

– Не робей! – прошептала Предслава. – Непоправимого не случилось! Никто тебя не изгнал. А князь погневался да забыл… Он и меня за Ласковью не корил. Была б она ему дорога – не отдал бы.

Перебирая кудри полюбовника, княжна раздумывала о том, не перевесила ли опасность, которую представлял чересчур осведомлённый о её делах Милонег, пользу, которую он приносил ей?

На память Предславе пришёл недавний разговор с Иегудой.

Лихоимец обмолвился, что весной он уедет прочь из Киева. Хотя о гонце, отправленном в Тмутаракань, знали лишь они с Авраамом, Иегуда всё же опасался, что заговор будет раскрыт, и князь Киевский сравняет Козары с землёй.

– Мы, иудеи, привыкли, что нас назначают виновниками всех бед и безо всяких доказательств, – мрачно усмехнулся Иегуда. – Мы виновны уж тем, что существуем.

– Кто ещё знает хоть что-то о нашем союзе? – с тревогой спросила Предслава. Она внезапно осознала всю глубину возможных последствий содеянного ей и испугалась.

– О твоей помощи, княжна, как и о гонце, посланном в Тмутаракань, знаем лишь я и Авраам. Манару, Гостяте и Синаю ведомо только то, что нам стало известно о замыслах князя Киевского. Но ведь о них мог проболтаться кто угодно. К тому же Манар тоже уедет весной в Северское княжество и, вероятно, останется там. А Гостята и Синай уедут со мной на запад. Правда, вот они желают вернуться в Киев следующей осенью.

– А Авраам? Он покинет Киев?

– Нет. Но Авраам скорее лишит себя жизни, чем выдаст тебя, княжна. И он тяжко болен. Ему недолго осталось.

Все жидовские послухи заговора скоро исчезнут из Киева. Это было благом для Предславы. Но об Иегуде она сожалела. Лихоимец из Козар понимал её с полуслова и был надёжным союзником. И хотя действовал он исходя из собственной выгоды, но на него можно было положиться. Теперь все её трудности будут лишь её личным делом. А Предслава никогда не пачкала рук в крови сама. Ранее рядом с ней всегда имелся мужчина, обладавший силой и возможностями для подобного. Милонег не был таким. Он клялся в любви и исполнял что велено, но без неё он был никем. Случись беда, он не спасёт её, скорее, навредит ещё больше.

Другие её помощники в том неприглядном деле, по разумению Предславы, были ей мало опасны. Племянник Олег будет помалкивать. Ведь он сопричастник. Касоги вряд ли станут размышлять об истинном назначении должника, которого они отвезли в Тмутаракань. Да и вряд ли они приедут в Киев. Но Милонег? Вдруг он о чём-то догадается?

А преданного Граничара, который не раздумывая избавил бы её от Милонега и прочих негожих нелюбов, будь на то её воля, Предслава отослала прочь из Киева.

Пересечен

Свенельд наблюдал за ходом сражения из захваченного посада. Гридни, прикрываясь щитами сверху и толкая вперёд пленников, преодолели только что засыпанный ров и подступили к стенам. Стрелы полетели в защитников не только издалека, но одновременно и из-под осадных щитов. Шёл дождь. Однако непогода, затрудняя обзор лучникам, стрелявшим из бойниц в заборолах