Под утро пошёл дождь – пожар быстро прекратился. Часть жителей посада скрылась в непострадавшей главной крепости. Кто-то выбрался за стены, но уйти не смог: частокол воспрепятствовал, и гридни задержали беглецов.

Когда жар от огня спал, люди воеводы приставили лестницы и перебрались через вал. Сопротивления посад не оказал: Вестислав так и не решился направить туда дружину. Гридни Свенельда пленили всех, кто не успел или не захотел убежать, и завладели площадкой, лежащей почти вровень с главной крепостью. Вслед за своими людьми наведался в посад и Свенельд: въехал во внешние ворота на коне и внимательно огляделся. Вот отсюда уже было удобно наступать на ворота, устроенные за узким перешейком, соединявшим главную крепость с посадом. Полоняне были отправлены на засыпку рвов. Пересеченцы тогда ещё не решались стрелять по своим одногородцам, дело спорилось, и скоро со рвом было покончено. Наступление пошло живее…

К Свенельду подбежал вестник от Асвера, следившего за боем у главных ворот Пересечена.

– Воевода, там сам князь Вестислав в надвратной веже. Белым стягом машет. С тобой говорить желает. Изволишь?

– Изволю. Чего ж нет? Коня мне приведите!

Боевой рог протрубил прекратить наступление. Ратники Свенельда отошли от стен. В сопровождении касогов Свенельд направился к главным воротам Пересечена. Когда отряд воеводы добрался до вежи и остановился напротив ворот, касоги, умелые верхоконные лучники, вскинули луки и натянули тетивы, подготовясь оборонить Свенельда в случае надобности. В надвратном боевом ходу тоже выстроились гридни с луками в руках с направленными на противников стрелами. За их спинами просматривался алеющий дорогим плащом князь Пересечена и всех уличей, Вестислав. Гридни расступились, но на обзор вышел не князь, а иной нарочитый муж, воевода дружины Вестислава, Ирогост. Он махнул рукой, и пересеченцы опустили луки. Касоги же не шевельнулись.

– Вели своим людям склонить луки, Свенельд! – крикнул воевода Ирогост.

– Луки, говоришь? А что насчёт отравленных ножей? – насмешливо отозвался Свенельд.

– О чём речь? – Ирогост изобразил удивление. – Мы хотим говорить о мире!

– Ясное дело! Иного вам не остаётся!

– Я сдам тебе город и заплачу откуп, – отстранив воинов, Вестислав решительно шагнул к борту площадки под прицелы касожских луков. – Пообещай не убивать жителей… и отпустить мою семью. Хочешь, возьми себе в жёны мою дочь. Так ты по правде сядешь на княжий стол. – Князь развернулся и из-за спин охраны вытащил за руку испуганную миловидную деву, кутающуюся в плащ. Свенельд узнал княжну: в его последний приезд за данями она подносила ему приветственную чару с мёдом.

– Дочь твоя – краса-девица, Вестислав. Но тем не откупишься! Долгие сборы на торг подороже тебе выйдут.

– Так и тебе, Свенельд, долгая осада недёшево обойдётся. Подумай хорошенько. Немало ещё твоих людей поляжет прежде, чем падёт Пересечен. Пожалей своих гридней, воевода!

– Какой заботливый князь! И о своих, и о моих печёшься!

– Сколько ты хочешь? Назови цену.

– Подумаю. Завтра отвечу. Утро вечера мудреней. – Свенельд развернул коня и покинул место переговоров.

Свенельд поманил к себе своего оружника.

– Фрол, найди Асвера. Приведи сюда, – велел воевода. – Пусть подменит меня. Я отдыхать…

Фролаф с подозрением всмотрелся в своего господина. Свенельд выглядел усталым: лицо осунулось, белки глаз покраснели, в подглазьях залегли тени. И неудивительно. Три прошедших дня и ночи воевода почти не спал. Однако в сей миг Фролаф узрел во взгляде Свенельда знакомое шальное веселье.