Я пожала плечами. Был ли смысл что-то на это отвечать? А Константин продолжил:

– Сколько твоей маме лет?

– Сорок восемь. И она, кстати, милый оптимист, а потому с ней в принципе сложно не найти общий язык.

– А бывают оптимисты не милые?

– Бывают фальшивые, Костя. У которых внутри никакого позитива нет, одни лишь слёзы и затаённые обиды.

– Хм, – отозвался он. – Кстати, что насчёт обидчивости? Тебя легко ранить?

– Да, и я, хотя и не мстительна, но злопамятна. У меня нелегко получается отпускать – людей в том числе.

– Поэтому ты ищешь настоящую любовь, – кивнул он. – Чтобы потом не было больно расстаться. Ясно. Я вот, напротив, легко отпускаю.

– Это я уже поняла.

– А что ещё поняла? Интересно, каким ты меня считаешь, и действительно ли тебе важна внешность.

Он просил то, что я легко могла ему дать: правду. По крайней мере, относительно него самого.

– Ты избалован, Костя. Ты трудно принимаешь отказы, но сам легко разрываешь отношения, когда они перестают тебя устраивать. Думаю, ты всё-таки добрый человек, но и требовательный. А ещё зависим от удовольствий, и любишь девушек, с которыми весело. – Он фыркнул, а я закончила: – Что касается внешности – я не зацикливаюсь на брюнетах. Единственное, чего не переношу, так это вредные привычки – курение и пристрастие к алкоголю.

– То есть тебе и толстячок зайдёт, и дрищ?

– Если этот дрищ будет умным и надёжным – да. Если он не будет унижать меня, не станет требовать того, чего сам дать не может – почему бы нет? Конечно, мне приятно видеть красивое мужское тело. Так же, как мужчинам нравится изящество и грация.

– Кстати о них, – ухватился Константин. – Откуда у тебя такая осанка? Йогой занимаешься?

– Я занималась балетом. Потом получила травму и была вынуждена оставить танцы, но за осанкой всё также слежу.

– Хм, – повторил он. – Любопытно. Я думал, таких строгих, скромных и красивых в наше время уже не найти.

– У меня много недостатков, – хмуро отозвалась я.

– А кто сказал, что я тебя идеализирую? Ты верно заметила, мне по нраву весёлые и раскрепощённые.

– Значит, нам не составит труда вскоре расстаться, потому что тебе станет со мной скучно.

И я отвернулась к окну, не понимая, что по поводу этой ситуации чувствую, но Константин молча ехать не мог.

– Расскажи о себе. Мне нравится узнавать новых людей, разные там истории из жизни.

– Что конкретно тебя интересует?

– Ну, например, какой ты была в школе. Отличницей, небось?

– Милым интровертом. Особо ни с кем не дружила, но травле не подвергалась. Сидела себе смирно на четвёртой парте у окна, и получала свои заслуженные четвёрки. Большая часть времени у меня уходила на уроки музыки и занятия балетом, и моя лучшая подруга как раз из балерин.

– Она и сейчас танцует?

– Не балет, – улыбнулась я.

– Так, любопытно. То есть ты всегда была сдержанной и задумчивой?

– Нет, – после заминки ответила я, разглядывая его руки, лежащие на руле. – Я бывала разной в разные периоды.

– Размытый ответ.

– А ты хочешь знать грязные подробности? Разочарую: их не было. Я наклюкалась всего раз, да и то, поблизости от дома. Спела на улице «Беспечный ангел» и благополучно добралась до квартиры, где заснула под мамину сдержанную ругань.

– То есть у тебя и мама на эмоции скупа?

Я посмотрела на далёкие синие холмы.

– Ты всё неправильно понял, Костя. Мы не роботы, умеем смеяться, сходить с ума, придумывать и говорить глупости. Но после ухода отца много ещё плохого было, а трудности, они не только закаляют. Думаю, и на меня, и на маму тот поворотный момент оказал сильное влияние.

– Ясно, – протянул он. – Ну, а что насчёт дел любовных? У тебя был кто-нибудь особенный?