– Когда в следующий раз мистер Хьюм заговорил о подсудимом?

– Почти сразу после того, как положил трубку. Я вошел в гостиную, и он сказал мне: «Сегодня вечером, в шесть часов, я ожидаю посетителя. Он может доставить нам некоторые неприятности, так как ему нельзя доверять».

– И что вы ответили?

– Я сказал: «Да, сэр».

– Когда мистер Хьюм снова коснулся этой темы?

– Примерно в пять пятнадцать, возможно, чуть позже. Мистер Хьюм позвал меня в свой кабинет.

– Расскажите нам, что случилось дальше.

– Он сидел за столом перед шахматной доской, решая шахматную задачу. Не поднимая глаз, он велел мне закрыть ставни. Должно быть, я невольно выказал удивление, так как мистер Хьюм, передвинув фигуру на доске, ответил: «Делай, что я говорю. Думаешь, мне хочется, чтобы Флеминг видел, как этот дурак будет себя вести?»

– Насколько часто мистер Хьюм объяснял вам причины своих указаний?

– Никогда, сэр, – решительно ответил свидетель.

– Правильно ли я понимаю, что окна столовой мистера Рэндольфа Флеминга выходят на узкую бетонную дорожку между двумя домами и на кабинет покойного?

– Верно, сэр.

Генеральный прокурор махнул рукой. Из-под свидетельской кабинки достали любопытный вещдок: металлические ставни, закрепленные на муляжной раме подъемного окна. В зале раздался возбужденный шепот. Ставни были сооружены на французский манер и походили на раздвижные двери, только без проемов и отверстий; по центру размещалась плоская стальная щеколда с рукояткой. Муляж установили достаточно высоко, чтобы его могли видеть свидетель и присяжные заседатели.

– Вот металлические ставни, – продолжал сэр Уолтер Шторм невозмутимым голосом, – с окна, помеченного на схеме буквой A. Они были пригнаны к муляжной раме инспектором Моттремом под присмотром мистера Дента из чипсайдской компании «Дент и сыновья», которая устанавливала ставни на окна кабинета. Скажите, это те самые ставни, которые вы закрывали в субботу вечером?

Дайер внимательно, не спеша осмотрел предмет:

– Да, сэр, это они.

– Не могли бы вы их закрыть, как в тот раз?

Щеколда поддалась не без труда и вошла в паз с лязгом, скверно прозвучавшим на этом школьном уроке по изучению судебного права. Дайер отряхнул руки. Казалось, он совершил нечто большее, чем просто закрыл окно. Леопардовая дама позади нас непринужденно заметила:

– Послушай, разве они не двигают засов, когда открывают люк в полу виселицы?

Довольный свидетель вернул щеколду на место и снова отряхнул руки.

– Позади этих ставен, полагаю, – произнес генеральный прокурор, – находились два подъемных окна?

– Верно.

– Они тоже были закрыты изнутри?

– Да, сэр.

– Хорошо. Теперь расскажите присяжным заседателям, что произошло после того, как вы закрыли ставни.

– Я обошел комнату, чтобы убедиться, что все в порядке.

– Вы заметили три стрелы над камином?

– Заметил.

– Говорил ли с вами покойный?

– Да, сэр. Он спросил, по-прежнему глядя на доску, достаточно ли в буфете напитков. Я заглянул туда и увидел полный графин виски, сифон с содовой и четыре стакана.

– Посмотрите на этот графин и скажите, это тот самый, что стоял в буфете субботним вечером в пять часов пятнадцать минут?

– Тот самый, – ответил свидетель. – Я купил его по приказу мистера Хьюма у «Хартли» на Риджент-стрит. Весьма дорогой хрустальный графин.

– Сказал ли покойный еще что-нибудь?

– Он упомянул о том, что мистер Флеминг зайдет позже вечером, чтобы сыграть партию в шахматы, поэтому надо приготовить достаточно выпивки. Я решил, что это была шутка.

– Потом, в шесть часов десять минут, вы открыли входную дверь и впустили обвиняемого?

Показания Дайера почти полностью совпадали со словами предыдущего свидетеля, однако его рассказ звучал более напряженно.