– Прошу прощения, ваша честь, – проговорил прокурор с искренним смирением, быстро развернувшись к судье. – Уверяю, я не хотел делать никаких предположений. Попробую еще раз. Мисс Джордан, можно ли сказать о мистере Хьюме, что он был человеком, чьими поступками часто руководила мимолетная прихоть?

– Нет, только не он.

– Он был благоразумным человеком, который привык подчиняться доводам рассудка?

– Да.

– Давайте предположим, что в понедельник мистер Хьюм решил, что Джон Смит – весьма умный джентльмен. Станет ли он считать его дураком во вторник, если не обнаружит очень вескую причину для такой оценки?

Мягкий голос судьи заглушил все прочие звуки в зале, когда он сказал:

– Мистер Лоутон, я настаиваю, чтобы вы прекратили задавать свидетельнице наводящие вопросы.

– Как-будет-угодно-вашей-чести, – скромно-вежливо пробормотал прокурор и сразу же обратился к мисс Джордан: – Итак, давайте вернемся к вечеру четвертого января. Сколько людей, по-вашему, находилось в доме в шесть часов вечера?

– Мистер Хьюм, Дайер и я.

– Проживает ли в доме кто-то еще?

– Да, доктор Хьюм, повар и горничная. Однако последние двое взяли отгул, а доктора Хьюма я должна была забрать на машине из больницы Святого Прейда не позже шести пятнадцати, потому что оттуда мы хотели сразу же отправиться в Суссекс…

– Хорошо, мисс Джордан, – пресек прокурор ее нервозную многословность. – Где вы находились в тот вечер примерно в шесть часов десять минут?

– Я была наверху, собирала чемодан доктора Хьюма – он попросил меня это сделать, потому что у него не было времени вернуться за своими вещами из больницы. И мне, конечно, не стоило забывать про свой саквояж…

– Да-да, понятно. Полагаю, примерно в шесть десять вы услышали дверной звонок?

– Да.

– Что вы сделали?

– Я выбежала на лестницу и посмотрела вниз через перила.

– Вы видели, как вошел обвиняемый?

– Да, я… я разглядела его через нижнюю часть перил, – проговорила свидетельница и покраснела. – Я хотела узнать, как он выглядит.

– Вполне естественно. Не могли бы вы рассказать, что произошло дальше?

– Дайер открыл дверь. Этот человек… – быстрый взгляд в сторону обвиняемого, – вошел и сказал, что его зовут Ансвелл и мистер Хьюм ожидает его. Затем уронил свою шляпу. Когда Дайер предложил забрать шляпу и пальто, он ответил, что останется в пальто.

– Ответил, что останется в пальто, – медленно повторил прокурор. – Как это было сказано?

– Сердитым тоном.

– А потом?

– Дайер повел его через холл к коридору, ведущему в кабинет. Проходя мимо лестницы, он посмотрел наверх и увидел меня. Затем они вошли внутрь, а я вернулась к чемодану, не зная, что и подумать.

– Просто говорите о том, что делали, мисс Джордан, этого будет достаточно. Перенесемся вперед – на часах почти половина седьмого. Где вы находились к тому времени?

– Я надела шляпу и пальто, взяла багаж и спустилась вниз. Дайеру было велено пригнать машину из гаража на Маунт-стрит к парадной двери, однако внизу никого не оказалось. Тогда я пошла к мистеру Хьюму спросить, не хочет ли он передать через меня сообщение дочери или дать другие указания, прежде чем я уеду.

– Мистер Хьюм сообщения не передал, – с неуместной скорбью прокомментировал мистер Лоутон. – Что было дальше?

– Я хотела постучать в дверь кабинета, но услышала голос, который сказал: «Поднимайтесь, черт возьми!» – И снова грубое выражение послужило ярким контрастом к ее нежному голоску. Она произнесла его со смущением, как это принято в обществе.

– Что еще вы услышали?

– Кажется, он добавил: «Встаньте с пола и скажите что-нибудь».

– Громким голосом?

– Да, скорее громким.