Утихомирить его в такие минуты мог только тесть Кондратий Юрьевич, Сонин отец. Свяжет, на землю повалит, холодной водой обольёт. Фёдор ещё некоторое время подёргается, покричит, а потом приходит в себя. Жена успокоительными травяными чаями напоит – и всё проходит.

Такой приступ случился в очередной раз. Соня была беременна пятым ребёнком. И попала ему под руку. Он думал, что добивает ногами фрица, а как оказалось, бил беременную жену. Если бы не подоспевшие на помощь мужики, зашиб бы насмерть на месте.

Да и так радости мало, всё равно отбил жене нутро. Умерла вот. И виной всему он сам. Считай, убил жену своими ногами. Как дальше жить?! Как смотреть людям в глаза?! Как объяснить смерть матери детям? Как их растить одному?

Фёдор был в отчаянии. Оказалось, что он был совсем беспомощным и жалким без жены. Народная мудрость гласит: «Три угла в доме держатся на женщине!» И это правда. Ни вести хозяйство, ни готовить, ни заниматься детьми – ничего этого Фёдор не умел. Да ещё эти косые взгляды односельчан и немой укор в их глазах: «Убийца!»

Знакомые обходили его стороной, при встрече отводили взгляд в сторону и старались пройти мимо, не заговорив. Его боялись. Дурная слава о нём переходила из уст в уста, из деревни в деревню.

Когда мужчина понял, что без новой хозяйки ему не обойтись, и решил жениться, то он столкнулся с тем, что за него не хочет идти замуж никто. Фёдор подумал, что вся проблема в детях: не всякая женщина решится пойти на пятерых. Тогда он отказался от новорождённой девочки, полуторо-годовалую дочку отдал в дом малютки, сыновей забрали в детский дом. С трехлет-ней дочерью пришлось повременить: в детских домах, находящихся поблизости, не было мест для детей этого возраста.

Каждое новое сватовство заканчивалось отказом. И всё-таки нашлась одна женщина, которая рискнула выйти за него замуж. Её звали Верой. Это была обыкновенная деревенская женщина, невысокая, полноватая, неброской внешности. В своей семье и среди односельчан она была изгоем.

Её жизненная история была такова. Молодой девушкой её угнали в Германию. В свою деревню она вернулась с новорождённым сыном. От кого ребёнок и как ей жилось в Германии, она никому ничего не рассказывала. По деревне поползли разные слухи, догадки. «Немецкая подстилка, – зло говорили о ней земляки. – Нагуляла «байстрюка».

Так что замужество ей не светило вообще. Разве только за старого вдовца. Выбора у неё не было. Сошлись с Фёдором на том, что она выйдет за него замуж. Но без детей. В отчаянии Фёдор пошёл в сельсовет, где председателем работала Анна – двоюродная сестра умершей жены. Она была в курсе происходящего, но всё-таки спросила:

– Фёдор Степанович, здравствуйте! Я слышала, что вы

собираетесь жениться. Это правда? Или сорочье радио мне соврало?

Мужчина сел на краешек стула, сложив огромные натруженные руки на коленях. Вид его был уставший, потерянный и жалкий. Стыдливо отведя глаза в сторону, как бы оправдываясь, заговорил:

– Да. Замуж за меня идти хочет. Детей смотреть – нет.

Анна, помоги мне устроить дочку в детский дом. Худо мне без Сони, а дочке худо со мной.

– Я хлопотала. Пока мест нет. Все детские дома переполнены. Придётся немного подождать.

Фёдор испуганно посмотрел на женщину:

– Сколько ждать?

– Не знаю, Фёдор Степанович! Этого я пока не могу сказать. Поймите меня правильно. Может, месяц, а может, и год.

Анна пыталась говорить спокойно, убедительно, мягко.

Но в её глазах прочитывался немой упрёк. Фёдор почувствовал себя неловко, стал оправдываться:

– Я старый мужчина: мне пятьдесят шесть лет, малограмотный. Какой я отец? Что я могу дать детям? Ничего. Люди от меня шарахаются, потому что боятся, считают бесноватым, припадочным. После последней контузии ещё в госпитале у меня было несколько припадков: в голове всё мутилось, сам не знал, что твори