Ничего не говорила матери. А и что сказать?! Всё это было, конечно, правдой. Влипла я со своим этим замужеством, как пчела в сироп.

Я говорила Вам, батюшка, что на моей совести много убитых немецких солдат. После войны я сама для себя решила, что, если у меня будет шанс выйти замуж, то я это сделаю и буду рожать столько детей, сколько даст мне их Господь. И Фёдор здесь ни при чём! Вынашивать, рожать детей в тяжёлых муках, поднимать их на ноги в нищенских условиях – мой земной крест. Только так, наверное, можно вымолить прощение за убитые мною человеческие души.

На войне моего Фёдора трижды контузило. Поэтому с головой у него время от времени не всегда всё было в порядке. И жить с ним было очень несладко. Бывало, если что-то сделаешь не так, как ему хочется, его мозги «заклинивало», он просто становился бешеным. С криками «Смерть немецким оккупантам! Души эту суку! Бей фашистскую гадину! Дай этой сволочи под дых!..» он начинал бить и крушить всё, что под руку попадётся

Справиться с ним в такие минуты мог только мой отец. Папа был двухметрового роста и от природы очень сильным и выносливым мужчиной. Он под-бегал к Фёдору сзади, заламывал ему руки назад, связывал их лейцами, ноги тоже связывал. И только после того, как выливал на него пару вёдер холодной колодезной воды, Фёдор приходил в себя.

Но пришло время, и мои родители умерли: сначала мама, а через пару месяцев и папа. Так я осталась без отцовской защиты.

Вы же знаете, батюшка, что деревенским людям не дают паспортов, чтобы в город не подались работать. Там зарплату каждый месяц выдают. А мы в колхозе целый год работаем, наш бригадир отмечает трудодни. И только два раза в году за эти трудодни нам выплачивают деньгами.

Вот и в этом году дали деньги в середине февраля, а через недельку у моей старшей дочери был день рождения, ей исполнилось 18 лет. А ещё через недельку она выходила замуж. Ко дню рождения я купила ей комбинацию и ручные часики, а на свадьбу решила подарить на память швейную машинку «Зингер». Мужу купила пиджак с цигейковым воротником. На покупки себе и малолетним детишкам денег не хватило.

Когда Фёдор увидел покупки и понял, что денег не осталось, и что ещё полгода мы их не увидим, его «заклинило». Увидев перекошенное от ярости лицо мужа, его звериный взгляд, пустые безумные глаза, услышав дикий рёв, поняла, что в него снова вселился бес, снова на него «нашло», и что нужно спасаться бегством.

А далеко ли может убежать беременная на сносях женщина с огромным животом? Нет. Вот и я успела добежать только до калитки и схватиться за неё: дикая резкая боль полоснула внизу живота. Потом был сильный толчок в спину. Муж бил меня ногами. А я скрутилась в комочек, обхватила руками живот и только помню, всё кричала: «Федечка! Только не бей в живот! Не убивай ребёночка! Не бей в живот, Федя-я-я-я!»

Так и зашиб бы насмерть меня с дитём малым, если бы в хате была. А так на улице детишки играли, крик подняли, сбежались односельчане, чуть оттянули от меня одуревшего от ярости мужа.

Месяц не могла прийти в себя, на теле от побоев не было живого места, долго лицо и тело были чёрными, как уголёк, а глаза от кровоподтёков красными. Хорошо, что хоть кости целыми остались. Но это не самое страшное, батюшка. Он бил по животу. Отбил матку. Потому и родить не смогла сама, потому и рак.

Теперь вот лежу и исповедуюсь перед Вами, батюшка. Знаю, что Господь меня наказал. Говорил мне папка: «Не выходи за него, дочка, погубит этот бесноватый тебя!» «Почитай отца и мать твоих, – гласит пятая заповедь. – И тогда будешь жить долго и во здравии». А я? Почитать – значит уважать мнение родителей, слушаться их. Я же ослушалась. И искренне раскаиваюсь в этом.