Разрезая иголкой, вставленной в деревянную палочку-ручку, брюшко замоченного в формалине дождевого червя, Леша сосредоточенно вглядывался в открывающиеся внутренние органы. Вот уж никогда бы не подумал, что будет он резать червяков, лягушек и той же иголкой указывать преподавателю органы препарируемого животного. Никогда не думал, что череп крысы амбарной так же серьезно отличается от черепа полевки лесной, как, скажем, череп лисицы от черепа собаки. Кто бы мог подумать, что лань и на латыни звучит элегантно – «Cervus dama», а бобр – он и есть «Castor fiber», а что смешно, медведь бурый – «Ursus, почему-то вдруг, arctos». Но Карлу Линнею виднее, он – биолог, и Леша тоже станет биологом. Не просто биологом, а биологом-охотоведом, только вот наука… Эх, нелегко! Одних тушканчиков на латыни не перечесть, не говоря уже о ластоногих, полорогих, парно-и-непарнокопытных. Всех на латыни, по-русски, по черепам, по шкуркам… Ян Станиславович Козловский спуску не дает. С костью моржового «penis» вместо дубинки готов принимать зачет до десяти вечера. И принимает. Точнее, более половины не сдают сразу экзамен или зачет. «Сдав» латынь, «сдав» черепа и шкуры, Леша заваливается на простом – ареале какого-то дикого европейского кота. Забыл Алексей, что этот кот числится у него в Белоруссии, да и не знал, что последние встречи с ним были где-то в пятидесятые годы. Ткнул указкой на карте участок вдоль Урала и… получил кивок в сторону двери – «свободен». Эх… ареал, едрена корень! Но это только зачет, который можно и нужно сдавать на сессии за первый курс. Но все равно обидно – вчера, точнее сегодня, полночи сидел в Красном уголке с чайником крепкого чая, учил латынь. Зато успел сдать зачет по зоологии беспозвоночных. Ему легче – он сразу после школы. Мужики ему завидуют, у них уже сложнее с запоминанием лекций, приходится сидеть за учебниками и конспектами. А Леша еще у очников набрал конспектов и шпаргалок по предметам на три года вперед…

В гардеробе института по графику дежурят девушки с других факультетов. Леша заприметил, что одна из них подает ему его пальто без очереди и без жетона. Запомнила? Каждый раз она ему улыбается, и озорные огоньки-искорки играют в ее глазах, а на щеках появляются симпатичные ямочки.

Набрав в столовой пирожков с повидлом, Леша в большой перерыв между парами пришел в гардероб. Девушка уже собралась идти за его пальто, но Леша ее остановил:

– Одну секунду, барышня! Можно вас угостить? А я еще поучусь сегодня, не поеду никуда.

– Ой, спасибо, – засмущалась девушка. Подруги, дежурившие рядом, мгновенно забыли о работе.

– Берите-берите. С повидлом, – Леша протянул пакет с пирожками, – а меня Леша зовут. Я с охотфака.

– А я знаю! – Девушка смущенно взяла пирожок, – я знаю, как вас зовут.

– Хм… откуда?

– Это просто – вы всегда с компанией приходите, ну и…

– Ясно! А вас как зовут?

– Лида, – девушка опять смутилась.

– Ого! А у нас город есть – Лида!

– А у нас – это где?

– Это в Белоруссии! Берите еще пирожки и угостите своих подружек, – Леша показал глазами на притихших однокурсниц Лиды.

Поговорив о пустяках, Леша пригласил Лиду в кино, и она, поколебавшись, согласилась.

Лида приехала в Киров из Коми-Пермятского автономного округа, и комяцкие черточки лица, в виде слегка выступающих скул, больших «оленьих» глаз и своеобразного акцента отчетливо разглядел Алексей при прогулках с Лидой после занятий. Медведь – «ош», хлеб с маслом – «выя-нянь» – учила она Лешу их языку. Они вечерами гуляли по городу, ходили в кино, планетарий, кафешки. На прощание целовались в подъезде общежития, где жила Лида: Лешу вахтеры категорически не пускали к ней в комнату.