Сессия подошла к концу. Февраль в разгаре. Леша стал скучать: дома уже синицы «звали» весну, крумкачи выписывали в воздухе брачные пируэты. Начался гон у волков – вот где охота! Здесь же – лютая зима! Ребята-однокурсники выпытывали у Леши белорусские словечки. Особенно им понравилось название месяца февраль – люты. По их рассказам, февраль в тайге действительно лютует. Заметает самоловы, избушки. По рыхлому снегу не пройдешь пешком, не проедешь на снегоходе, с трудом проберешься на лыжах. Обильный снег на льду озер сжимает воду – происходит замор рыбы от недостатка кислорода. В глубоком снегу бескормье лосям, кабанам, косулям. Лишь волки лютуют – им проще добычу заморить, изгрызенную, искусанную острыми клыками, загнанную до изнеможения по глубокому снегу. Леша много рассказывал о том, как в условиях относительно малоснежных зим оказывается существенная помощь диким животным у него дома: корма для диких животных, заготовленные с осени как егерями, так и охотниками, выкладываются в подкормочных комплексах не только регулярно, но и в полном необходимом объеме. Соль, подрубка осины, веточный корм – для всех оленьих. Картофель, зерно, желуди, зерноотходы, дикие яблоки и кукуруза – для диких кабанов. Мужики вздыхали: у них на родине не то что лосей – коров иногда нечем кормить!

– Мужики, я хочу привести девушку к себе в гости. Что скажете? – неожиданно объявил Леша. Пауза затянулась…

– Ну… ээээ… надо сначала комнату прибрать, чтобы стыдно хоть не было, – пророкотал Паша. Все заулыбались, загалдели:

– Ну, бульбаш! Ну, отличник! Ну, тихоня. Барышне голову вскружил своими кудряшками. Да уж, действительно – кудри вьются у б…й, отчего ж не у людей! – смеялись все, издеваясь над смущенным Алексеем.

Добро было получено, и в субботу, когда большинство ребят уехало домой, Леша тайком от Клавы провел Лиду к себе в одиннадцатую комнату. Мужики, кто остался, добросовестно взяв кто книгу, кто журнал, удалились. Из-за окна через форточку Леша достал мясо, настрогав ножом мелкой стружки, слепил котлеты и, смешав с луком и обваляв в сухарях, поставил жариться на маленькую электрическую плитку, любезно предоставленную Клавой. Пол-литровая банка красной кетовой икры, копченый омуль, очищенные кедровые орешки, квашеная капуста и тарелка соленых груздей были водружены на стол. Пока жарились котлеты, Лида начистила кастрюльку картошки, которую она привезла с собой из общежития, узнав у Леши, что картошку они воруют на ферме учебного хозяйства института, расположенного недалеко от общежития. Вскоре стол был накрыт, и Леша собрал скучающих по чужим комнатам мужиков к «себе» домой поужинать. Заранее приготовленная бутылка коньяка, продаваемого, как ни странно, без талонов, дополнила собой богатый стол. Оказалось, что Лида играет на гитаре, и вскоре «На маленьком плоту» хором затянула вся компания. Ближе к полуночи комната опустела. Оставшись наедине, Лида и Леша поняли, что ребята не просто пошли гулять, а тактично разбрелись по общаге, намеренно оставив их одних. Выключили свет. И свет уличных фонарей, проникая сквозь иней замерзших окон, окутал комнату волшебным лунным светом, полным загадочности, таинства, волнения и романтики. Гитара, тренькнув струной, аккуратно легла на табурет. Скрипнули пружины кровати, зашуршала одежда, губы нашли друг друга… Замок Леша отомкнул только утром, провожая Лиду на первый автобус в город, пообещав приехать за ней после обеда.

Собираясь в ресторан, студенты-заочники по жребию выбирали непьющего, у которого были на весь вечер общие деньги на оплату стола и на поездку домой на такси. В ресторанах в ту пору на стол разрешалось заказать не более ста граммов водки на человека за вечер, поэтому водку приносили с собой. Лучше всего для этих целей подходили «четвертушки», которыми затаривались загодя. В этот вечер «старшим трезвенником» был Алексей. Скинувшись по пять рублей, ребята заняли три столика в «Вятке». В разгар вечера началась «работа» у Леши: то утихомирить разгулявшегося приятеля, то объяснить дружинникам, что здесь все под контролем, то усадить в такси и оплатить проезд уже «готовому» собрату. Из двенадцати человек, пришедших с вечера, к закрытию осталось пятеро. Кто-то был «отправлен» домой Лешей, кто «снял» подружку и, оставив координаты, исчез до утра. Рассчитавшись по счету, впятером, с песнями толпой отправились пешком на Комсомольскую площадь – прогуляться по ночному Кирову. По пути шутили, орали песни, «купались» в снегу, естественно в одежде, но к прохожим не приставали. Да и не было их в такой поздний час на заснеженных улицах. У самой Комсомольской площади ватага местных «бакланов» не упустила случая «потрясти» поющих пьяных бородачей, но драка закончилась, едва начавшись. На морозе шлепки ударов звучали сухо и хлестко. Четверо нападавших остались лежать на снегу, остальные, человек восемь, бросились врассыпную. Охотоведы, утерев снегом разгоряченные лица, быстро ретировались за снежные стены тротуара, но УАЗики с мигалками преградили путь к площади. Всех бесцеремонно затолкали в «собачники» и доставили в отделение. Успокоившись, заочники расселись на узкой скамеечке в клетке, а Леша, добившись аудиенции у дежурного, пытался доказать их непричастность к драке.