Проснулся от жажды. Встав и включив свет, ошарашенно заматерился: все стены и стол кишели тараканами. Этих «зверей» дома у Леши не было, поэтому он с отвращением снял со стула вещи, оделся, глянул на часы – девять утра. В коридоре тишина после встречи Нового года. По пути к умывальнику встретил Клаву и пожаловался на «живность» в комнате. Клава посоветовала простое и надежное средство – открыть на полчаса окна. Вскипятив воды и попив чая, Леша с большим трудом открыл примерзшие створки окна. В комнату ворвался морозный воздух. Озябший Леша уехал в город, оставив окна открытыми.

Институт не работал, но был открыт. Леша с удовольствием побродил по этажам, разглядывая расписания занятий, открытые аудитории, выставки и стенды. Очередной сюрприз его ждал в пельменной: мало того, что пиво к пельменям при тебе подогревали в чайнике, так и пельмени оказались ручной работы, точно такие же, как готовила мама. И всего за тридцать копеек порция! Целый день Леша бродил по холмистым улицам Кирова. Заглядывал в магазины, сходил на пустой рынок. Приехав в общежитие, обнаружил, что окна кто-то закрыл. Оказалось, что это Клава побеспокоилась. Заодно комендантша «подогнала» ему клеенку на стол, три новых стула и занавески – тюль на окна. И тюль, и клеенка преобразили комнату, и Леша уже по-домашнему переоделся в спортивный костюм. Вымел целый совок «окочурившихся» от мороза тараканов и сварил кастрюльку супа из пакетов, привезенных из дома. Зашедшие в гости соседи были в восторге от такого супа: в то время в Кирове концентратов в продаже, кроме гороховых брикетов, не было и в помине вообще. В этот вечер Алексей отказался выпить, чем вызвал неописуемый восторг и уважение у Федора Якута:

– Ты, Лоша, большим человеком будешь. Вино не пьешь, целый чемодан книжек привез! Надо, однако, учиться настоящей охоте.

– Как это, Федя? Я с детства охочусь.

– Это у вас не охота. Это у вас – магазин, зоопарк. На машине охотитесь. Бригадой большой. Лес как парк. А в тайге и тундре – другая охота. Мороз. Снег. Ни одного человека на три дня пути.

– Эх, Федя! Так это ж моя мечта! Это – романтика!

– Это, Лоша, не романтика. Это – каторга! Ты посмотри: молодые мужчины из тайги больными приходят. Радикулит, бронхит, хондроз, язва. И все болезни запущенные, хронические. Поэтому, это не романтика, а тяжелый кропотливый труд совсем не за большие деньги, Лоша. Но это жизнь. Это образ жизни, зов природы, зов крови, зов генов. А разве пойдешь против своего характера и своего предназначения? Вот поэтому, когда станешь большим начальником, ты не забудь, что охота – это неволя души, данная нам предками, но не всем! Уже единицам. Поэтому и сохрани, Лоша, традиции, о которых узнаешь, знания, которые получишь здесь, сохрани и дух, который наполнит тебя от охотников-промысловиков, с которыми ты здесь познакомишься. Если их дух войдет в тебя, там, на Западе, где ты живешь и охотишься, ты, Лоша, будешь непобедим. И в жизни, и в охоте. Вот, что я тебе говорю, вот, что я тебе желаю…

Ошеломленный таким напутствием, Алексей смущенно смотрел на якута. А тот, словно забыв о том, что только что говорил, забросил в рот кусочек сала и стал жевать без хлеба, зажмурив и без того узкие глаза.

Весь вечер Леша просидел в соседней комнате, слушая нескончаемые рассказы сибиряков о промысле, о леших-кикиморах, о встречах с медведями, тиграми, рысями, о долгих зимних месяцах, проведенных на промысле в избушках-зимовьях. В свою очередь, мужики интересовались природой и организацией охот у Леши дома. Почти все им было в диковинку: кормушки, кормовые поля, ремизы, охотничьи базы с банями, бильярдами, мангалами. О каких веточках на шапках за добытого зверя?! О каких коллективных выездах на зайца-русака? О каких путевках на уток? Еще никто у них не платил за путевку на вальдшнепа, на зайца, на утку. Не понимали они, как можно день отходить по полям, ради одного-двух выстрелов по зазевавшемуся русаку или перепелу. Как и не верилось им, что в продовольственных магазинах и гастрономах свободно лежит говядина по рубль девяносто и шоколадное масло. А уж про то, что водка стоит на витринах и продается без талонов и очередей, вообще верить не хотели. В то же время Леша забрасывал вопросами новых знакомых о жизни и работе в тайге, пустыне, на море, в степи. К третьему января его комната, как и все общежитие, была занята студентами-заочниками со всех концов СССР. Водка, привезенная с собой, лилась рекой. Диковинные закуски передавались из комнаты в комнату путем обмена: копченый и вяленый омуль, тушеная медвежатина, сушеные подкопченные белки, замороженная лосятина, бастурма из оленины и баранины, икра паюсная, икра просто «самосол»: черная, красная, желтая; балыки кижуча, семги, вяленый хариус, сушеное мясо северного оленя, консервы из осьминогов и кальмаров, китовое мясо, копченый палтус и паштет из печени трески в трехлитровых банках. А вот меньше всего, почти ни у кого, не оказалось сала. Так что привезенный Алексеем пласт домашнего, сдобренного чесноком и тмином свиного бока пришелся по вкусу всем, набрал вес в цене повыше кетовой зернистой икры, которая была почти в каждой комнате, и сравнялся с ценностью вяленых беличьих желудочков с кедровыми орешками внутри, пережеванными и наполовину переваренными.