Пришли пацаны, уже изрядно поддавшие, чуть ли не силой утащили Лешу к себе. Войдя в прокуренную комнату, Леша с удивлением обнаружил там Федю-Якута.

– Однако здравствуй, булбаш Лоша! – Якут сквозь тонкие щелочки ресниц блеснул черными глазами, – говорил я, что твоя будет заочником? Будешь наливать! Много-много знаю, много-много наливать надо. Неси свой железный бутылка. Хороший бутылка у тебя в чемодане!

Опять Якут все знает! Леша удивленно уставился на Федю:

– Здоров, Якут! Ты опять шаманишь? Откуда про фляжку знаешь?

– Федя все знает. На – стакан. Наливай.

– Садись за стол, Леша, не слушай этого сохатого.

– А почему «сохатого»?

– Не «СОхатого», а «САхатого». Потому что, я не лось, а Саха-якут, однако.

Ребята достали из-за форточки сумку, из которой извлекли огромный почерневший кусок сырого мерзлого мяса – лосиный окорок, кое-де даже с волосками лосиной шерсти.

– Леша, ты кем работаешь?

– Егерем в военном хозяйстве.

– Охотишься давно?

– С детства. Давно, – Леша быстро отвечал на сыпавшиеся вопросы, следя за действиями за столом.

Игорь порезал черный хлеб, открыл две банки солянки, горчицу, посыпал на кусок газеты соль:

– Строганину любишь?

– Строганину? Не знаю.

– Ты не ел еще строганину?

– А что это? Мясо? Мороженое?

– Вот оно! Лосятина! Так, мужики, – Автондил поднял наполовину наполненный водкой граненый «малиновский» стакан, – предлагаю проводить старый год и выпить за знакомство, и за братство народов, и…

– Авто, – Игорь перебил грузина, – я уверен, что у тебя припасено миллион тостов! Давай, а то мясо нагреется!

Леша удивился последнему предположению, протянул руку со стаканом, чокнулся по очереди и залпом выпил. Игорь, тем временем, остро отточенным охотничьим ножом строгал замороженное мясо тонкими, завивающимися красно-белыми стружками. Парни, хватая пальцами эти «стружки» и обмакивая в соль или в горчиц, тут же отправляли их в рот, вприкуску с хлебом. Чтобы не быть «белой вороной», Леша забросил кусочек мерзлого мяса с солью себе в рот. После водки мясо обожгло нёбо. Леша, не чувствуя вкуса, стал жевать. Сладко-соленый непривычный вкус. Холод. Мясо, кажется, растет во рту. Кое-как прожевав кусочек, который скорее сам растворился, нежели пережевался, он проглотил свою порцию, словно что-то нехорошее. Прислушался к ощущениям… А что? Вкусно! С братом они с детства втихаря от родителей пробовали жареное на палочке на костре мясо ворон, сорок, мелких птиц и разных рыб. Вот и в Казахстане он «научил» не только родню, но и их соседей готовить сурчатину, тешеную с картошкой. Вкусив ощущения, Леша снова потянулся за «стружкой» замороженного мяса. Теперь оно уже не казалось таким холодным и обжигающим, а привкус уже ласкал язык и нёбо. К тому же, по телу разлилось тепло от выпитой водки. Проводив старый год, Леша сходил к себе в комнату и принес на общий стол яблок, сала, домашней колбасы, привезенных из дома. К столу присоединились еще несколько человек, как узнал позже Леша – тоже охотоведы, задержавшиеся из-за несданных зачетов или экзаменов. Все они заочники. Все давно работают в охотничьих хозяйствах, зверосовхозах охотниками-промысловиками, егерями, охотоведами. Для Леши – непочатый край романтики, море вопросов и ответов, столько же уважения к сильным, уравновешенным, спокойным даже во хмелю сибирякам, Коми, уральцам. Ведь биологов-охотоведов в Кирове готовили для всех регионов необъятного СССР. За новогоднюю ночь Леша наслушался рассказов и о медведях, и о тиграх, и о котиках-тюленях, и о приливах-отливах, и о горных лавинах, и о солончаках Приаралья. Не ленясь, студенты-заочники уходили в свои комнаты и приносили фотографии, слайды, шапки. Почему шапки? Потому что это была настоящая выставка трофеев: росомашьи, беличьи, собольи, рысьи, лисьи и даже волчья, тяжеленая, были продемонстрированы счастливому бульбашу. Среди ночи заглянула комендантша Клава, поздравила, выпила со всеми сто граммов водки, закусила салом и, предупредив, чтобы не шумели, ушла. Парни тут же рассказали, что у Клавы маленький ребенок, а живет она здесь одна. И, несмотря на то, что в сессию два этажа занимают одни мужчины, да какие мужчины – охотоведы, она никого к себе не подпускает. Под утро пьяный Леша добрался до своей кровати, разделся и тут же уснул. Журчащая вода в трубе отопления у изголовья напомнила журчание ручья у Криницы в Бобовках. И под эти воспоминания Алексей и уснул, счастливый и хмельной от новой неизведанной жизни студента-заочника. Не просто студента, а студента биолога-охотоведа!