Т.е. у соседа все окна во всей квартире (три штуки и балконный блок) заменили одним днём. У Ули с мамой промежутки между сменой окон составляли примерно месяцев 9-10.

      Но хуже всего стало, когда Уле удалось увидеть квартиру в мае. Ремонт шел уже 3 с половиной месяца, и она надеялась, что эти соседские издевательства подходят к концу. Сосед захотел поменять трубы. В квартире Ульяны были заменены на современный пластик только трубы холодного водоснабжения, ну и трубы, подведенные к системе отопления. Остальное было лень ворошить, дорого, слишком много нужно было для этого разбирать, а потом собирать, не хотелось и начинать. А тут сосед загорелся прислать своих работников для замены труб горячей воды, чтобы срезать их трубу у пола, а потом, при желании, она сможет легко поменять и свою зону устаревшего металла на пластик. И полотенцесушитель срежут, так же, понизу, останется свою модную трубку присовокупить при первой же возможности.

      Это было неплохо. Плохо было то, что Ульяна уже практически впала в невроз и готова была впасть в психоз от такой нервной нагрузки. Ремонт у соседей она возненавидела до колик в нейронных связях.

***

      Что за такая несправедливость?!!?

      Она годами – годами – жмется, ужимается, экономит на всём, чем можно, чтобы раз в год порадоваться и похвастаться новой комнатой, а то и всего лишь какой-то её частью, живёт среди этого вечного раздрая, конца края ему не видит, потому что ещё за десять с лишним лет всего-то еле-еле половина квартиры отремонтирована, а эти?! Ни проблем, ни экономии, ни затруднений.

      Когда она спустилась за Андреем вниз на этаж, она не хотела даже заходить, застыла на пороге. Он что-то объяснял ей, говорил, что нужно эти старые трубы заменить, показывал какие-то материалы, повел вглубь квартиры… Она шла как зомби, ничего не понимая и не слыша, что ей говорят.

      Вся квартира была ещё только разворочена! Вся! Нигде, ни в единой точке данного пространства не намечалось даже малюсенького просвета отремонтированного миллиметра, везде был голый бетон, кирпич, известка, обломки стен, торчали провода и арматура. Новыми и готовыми были только окна. И установленные батареи. Все материалы грудами лежали по всей большой квартире в разных местах, хозяин делился, чем и как он собирается отделывать потолки, стены, пол, и выходило дофига и денег, нет, не денег – бабла немеряно!!!! – и времени еще, и страданий соседских, и бригадных подрядов… Скибонова так была шокирована, что чуть не зарыдала, тут же, на месте, ее оставили силы, она хотела пробомотать извинения, что не сможет ни завтра, ни послезавтра принять работников у себя, потому что срочно уезжает, улетает, уплывает надолго, навсегда и насовсем, но не успела. Андрей сказал, что завтра и послезавтра выходные, а работники его придут во вторник, так что давайте я с вами свяжусь, окей?

– Окей, – механически ответила Уля и на несгибающихся ногах потащила себя к белевшему смутно дверному проёму…

– Уля, вы знаете, у нас ведь дочка родилась!

– Что?.. Ах, дочка… А когда? – Уля не знала, что спрашивать и положилась на внутреннего бота-автоответчика.

– Двадцать шестого апреля, месяц ей уже.

– Поздравляю! Ваша супруга, наверное, счастлива, возраст ведь у нее уже не совсем молодой.

– Ей сорок два, но сейчас и не такие рожают, медицина!

      Уля уже выключила бота и убегала сломя голову (внешне это было не видно, она шла медленно и степенно, не теряя чувства собственного достоинства, но внутри был полный хаос и безобразие)

      Два дня она переваривала. С тяжелой душевной отрыжкой. Хотелось вообще никого не пускать, что хотят, у себя пусть делают. Но визит соседа и Ульянин уход на полчаса из квартиры не остался без внимания матери, она поинтересовалась, что происходит. Уля рассказала.