***

      Был вечер, большая часть работников предприятия “Препарат” уже ушла. Улю задержала последняя партия препаратов, на которую она заканчивала наклеивать этикетки. Поставив последний пузырек в коробку и довольно оглядев свой трёхдневный труд, она понесла коробку в холодильник, который был на втором этаже здания. Зайдя в помещение, в котором было с десяток разнокалиберных холодильных установок и морозильные камеры, она открыла приписанный ей агрегат и поставила коробку на полку с надписью “Скибонова У.В.” Поглядев, что стоит на соседних именных полках, и не найдя на них превышения ее результатов, она удовлетворённо захлопнула дверцу и собралась на выход.

      Но тут в помещение заглянул Барков.

      “О, Ульяна Викторовна! Мы всё работаем! Как это похвально для молодого специалиста”. Между директором и сотрудницей Скибоновой как-то сам собой выработался несколько шутливый тон, который Уля всячески поддерживала, иногда выходя за рамки дозволенного, шутя порой как с приятелем, но, видя, как недовольно корёжится лицо директора, она быстро восстанавливала приличествующие рамки общения.

– Да, Станислав Викторович, как видите. Трудимся в поте лица. Совершаем трудовые прорывы.

– Зайди-ка ко мне, хочу тебя отблагодарить за твой ударный труд.

– Почетную грамоту будете вручать?

– Лучше – медаль за заслуги.

      Заведя Ульяну в кабинет, Барков достал бутылку коньяка из подарочной упаковки и открыл ее. Уля сначала думала, что он ей коньяк хочет подарить, но когда напиток полился по двум бокальчикам, ей стало немного не по себе.

      С одной стороны, она хотела, чтобы начальство ухаживало за ней, приняло в свой круг, поделилось бы статусом и материальным достатком. А с другой стороны, она прекрасно знает, что происходит с отношениями после… отношений. То, что Барков решился именно сегодня нарушить эту субординацию между начальником и подчиненной, она чуяла уже совершенно явственно. Надо было срочно спасать ситуацию.

      Барков подошёл к шкафчику и достал шоколад, конфеты, какие-то пряники.

– Ой, Станислав Викторович, мне ведь нельзя коньяк. Вообще спиртное нельзя. У меня аллергия, сразу задыхаться начинаю. У меня от одного запаха алкоголя спазмы начинаются, мне уже нехорошо.

– Прости, Уля, я не знал, извини.

      Кошмар! Надо так всё испортить своими руками! А с другой стороны, а что ты хотела?.. Чтобы он прыгал вокруг тебя и ничего больше? Может, приглашения в ресторан ждала? Ну вот, сейчас никуда тебя не пригласят, ты же от запаха спиртного в обморок упадешь. Это надо такое сморозить. А что надо было сказать? Или ждать, когда он тебя выкинет после …этого? Ещё унизительней.

      И что было делать теперь, она не представляла. Отказав начальству в близости, желание которого постигло его гораздо ранее запланированного Ульяной срока, в связи с чем ею не были изобретены пути отступления и обтекаемые формулировки, Уля была уверена в провале всего проекта. По-хорошему, его надо было закрывать в связи с известием о семейном положении потенциального объекта, и искать новые варианты. Но Уля была ещё молода и не слишком прагматична. Ей было интересно пробовать свои силы.

      Но Барков не отстал. Удивительно, но похоже, Уля заинтересовала его ещё больше.

***

      Это было ценнейшее открытие, которое сделала для себя молодая женщина. Оказывается, мужикам не только лишь одно нужно. Они ещё готовы поиграть в интересные игры. Её игры.

      Если бы Барков отвалился после отказа, то можно было выдохнуть и перенастроиться. Но, удивительное дело, на следующий день после намека на “алкогольную кому” от одного лишь запаха спиртного, директор предприятия “Препарат” продолжил общение с несостоявшейся партнёршей даже увеличив дружелюбный настрой, чем весьма удивил ее.