Работа по сколачиванию «товарищества с ограниченной ответственностью» началась.

Через двадцать минут он уже находился на квартире у Пыхтина – тот, огромный, гибкий, с могучими плечами, ходил по полу босиком, вскидывал ноги и бил ступнями по точкам, намеченным карандашом для удара – на стене, на полированном боку шкафа, на серединной перекладине оконной рамы, – входная дверь в квартиру была открыта – Леша Пыхтин не боялся никого, никаких разбойников и дверь квартирную почти никогда не запирал на замок.

Бобылев невольно поморщился: «Однако…»

– А вот и ты, Юр, – не оборачиваясь проговорил Пыхтин, словно бы давно ждал Бобылева, сделал огромный кенгуриный скачок и резко, изо всей силы ударил своей железной ступней в высокий оконный карниз, на котором висела штора – чуть-чуть не достал.

– Однако, – на этот раз вслух произнес Бобылев, – не сдержался.

– Очень не хочется жиреть, закисать, – сказал ему Пыхтин, – вот и стараюсь держать себя в форме.

Он сделал два длинных резких удара ногой, Бобылев невольно поежился – таким копытом можно проломить грудь кому угодно, даже ломовой лошади. Не выдержал, отвел взгляд в сторону, увидел в хорошей буковой рамочке, под стеклом, фотографию бравого Алексея Пыхтина: тот был снят в полевой форме, с автоматом через плечо, с сержантскими погонами, при ордене и двух медалях, одной нашей и одной афганской, на лице – веселая людоедская улыбка, зубы что клавиши у фортепьяно, колючую проволоку вместо саперного резака перекусывать можно, глаза сощуренные, пьяноватые – немало, видать, кровушки пролил Леха Пыхтин в далекой пыльной стране.

Минуты через три Пыхтин закончил разминку.

– Садись, чего стоишь, как столб в африканской тундре? – сказал он гостю.

– А что, в Африке есть тундра?

– В Африке есть все. Не стой, возьми себе стул, сядь.

– Твоим изображением лучше стоя любоваться, – Бобылев как-то кособоко, по-инвалидному приподнял одно плечо, – вот и стою.

– Изображение как изображение, – проворчал Пыхтин довольным тоном, – ничего в нем нового.

– Оно, знаешь, неординарное. – Бобылев медленно, по слогам выговорил неудобное, какое-то деревянное по своему строению слово.

– Ну ты и даешь! – Пыхтин не нашелся, что и сказать.

– Выпить хочешь? – неожиданно спросил Бобылев.

– Не пью, – жестким тоном отозвался Пыхтин, – совсем не пью. Ни грамма, ни полграмма, ни вот столько. – Он свел вместе два пальца, стиснул их. – В рот не беру.

– А тут, – Бобылев покосился на снимок в буковой рамочке, – тут ты вроде бы под газом.

– Так это Афган. В Афгане мы пили все. В основном «ватановку». «Ватани» по-местному родина, а «ватановка» – родимая. Пили мы родимую по-черному. Без спиртного там запросто можно было заработать дырку в брюхе либо вообще загнуться. От разных микробов, лямбий-блямбий, гепатита, пыли, грязи, холеры – от всего, что там было. А было в Афгане все. Лекарство же существовало одно – водка.

– Тут ты хорош, – Бобылев ткнул пальцем в снимок, – как минимум, бутылку оприходовал.

– Медаль только что получил. «За отвагу». Из Баграма в Кабул нас специально привезли на вертолете. Пятеро нас было. Каждому сделали такой снимочек и налили по стопке спирта-ректификата. В Кабуле мы купили пять бутылок водки и наелись так, что стоять на ногах не могли.

– Пятеро таких здоровяков да по бутылке на нос не осилили? – Бобылев с сомневающимся выражением в глазах покачал головой.

– Дело в том, что это была не просто водка, а водка, в которую было напихано множество всяких пилюль – анальгина, стрептоцида, пургена, тетрациклина, еще какого-то хренина, смесь получается просто оглушающая – намостырились дуканщики по этой части. А некоторые вообще «коньяк» делали – добавляли в водку отвар табака. Устоять против такого зелья никто не мог, даже боевая машина пехоты. На что уж крепкая штука – железная, бронированная, а и то гусеницы теряла… В общем, в Афганистане я всякой гадости попробовал, пил все, что было способно пролезть в стакан, а потом переместиться в горло, и норму свою выпил, – он попилил себя по шее ладонью, – даже более – переполнился… Но когда выводили войска, пересекли, значит, границу, в Ташкенте выпили в последний раз. После этого я завязал узелок и затянул его покрепче. Вот и все.