На повороте он увидел, что на стене заводского здания – какого-то секретного краснодарского «почтового ящика», – мигает табло электронных часов, вгляделся в него: сколько там намотало времени?

Во всяком случае, до встречи с понравившейся ему Галиной Цюпой было еще далеко – несколько часов. Не удержавшись, он прицокнул языком:

– Мхех! Изюминка! Сказка, а не женщина! – Были сокрыты в Цюпе и красота, и таинственный свет, и некая загадка, которую всякий настоящий мужчина обязательно должен разгадать.

В следующую минуту озабоченная тень появилась на его лице: что-то долго не возвращается в Краснодар Кеша… Не случилось ли чего с ним?

И вообще, какова ныне жизнь там, в далеком далеке, пахнущем сладкими дынями, которые здесь не водятся, горным медом и светящимися райскими яблочками, именуемыми мушмулой? Интересно, люди там тоже обнищали, как и здесь, или же еще держатся, сбившись в кучку, помогают друг дружке, будто ангелы небесные, либо, напротив, ведут себя не по-божески, лютуют, пластают на спинах звезды, из поясниц и с животов вырезают ремни? Шотоев помрачнел, подбородок у него по-бойцовски угрюмо выдвинулся вперед, стал тяжелым.

Он неожиданно понял, что не знает, куда надо ехать, что делать, поскольку все, что он делал раньше, было чем-то мелким, неосознанным, этакой детской игрой в поддавки, а вот настоящее, тяжкое, вонючее, что и потом будет долго пахнуть кровью, только-только начинается. Скоро их начнут обкладывать разные мусора, прокуроришки, дерьмократы из госбезопасности, и от всех придется бегать, всех водить за нос – игра предстоит опасная и азартная…

Ладно, все это потом, а для начала надо найти место для офиса, чтобы у него был адрес физический. Адрес юридический, который обязательно должен быть указан в регистрационных бумагах, есть, юрист Цюпа постарался за триста долларов, а теперь должен быть адрес физический, материальный, так сказать, где он, генеральный директор фирмы, будет принимать клиентов. И клиенток тоже. Шотоев не выдержал, засмеялся.

– Генеральный директор… – кончив смеяться, пробормотал радостным тоном. – Сказка какая-то. Дедушка Бажов.

День, начавшийся удачно, перекочевал, словно тяжелый состав, на другие рельсы – кто-то невидимый, распоряжающийся всеми нами, перевел стрелки, и вагоны впустую загромыхали неотрегулированными колесами по забытой ржавой ветке – больше ничего не удалось сделать Шотоеву… Ни помещение для офиса подобрать, ни пообедать толком, ни встретиться с одним нужным человеком в погонах, чтобы узнать, идет ли по милицейским рядам шумок после убийства грека или нет?

Он заехал в гостиницу, где жил уже два с половиной месяца, надел белый костюм, черную рубашку, обул белые лаковые туфли, глянул на себя в зеркало, и короткая улыбка осветила его лицо; из гостиницы отправился на рынок, где приобрел целое ведро кровянисто-алых роз, запечатал в полиэтиленовый мешок размером с наволочку, бережно устроил на сиденье рядом и покатил к Галине Цюпе.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль он затормозил у ее подъезда, надавил ладонью на клаксон, в ответ раздался сложный звук, – собственно, это был не просто звук, а целая мелодия, что-то среднее между торжественным гимном какой-нибудь африканской страны и «Подмосковными вечерами».

Пригнувшись за рулем, глянул вверх, засек, что на третьем этаже зашевелилась занавеска, понял – она! Занавески зашевелились и на других этажах. В других окнах, но это были чужие окна – квартиру Галины Цюпы он вычислил точно. «Если Аллах подсобит – поселюсь тут, – подумал он, не удержался, раздвинул губы в легкой улыбке, – и буду я здесь, скажем… Шотоевым номер один».