Она не могла вспомнить ни имени, ни лица мужа, ни даже себя, явно впав в амнезию. Помнила только страх. Стала умолять Джека не везти её ни в больницу ни еще куда либо, ощущение, что её хотели убить не отпускало. Уже после стало ясно, что это результат нападения акулы так сказался на ее состоянии. И он, уступил – спрятал её на своём острове, но с условием: до тех пор, пока к ней не вернется память.

Прошло несколько месяцев. Страх постепенно отступил. И постепенно вернулась память, а с ней – решение вернуться к миру. Она написала письменное заявление, где указывала, что находилась на территории Джека Брауна добровольно, по собственной воле, и что он спас ей жизнь, не причинив вреда ни в какой форме.

Джек в своей версии изложил то же самое: он проезжал в тех краях на катере и заметил девушку, барахтающуюся в воде рядом с яхтой. И в паре метров от нее акулу, которая отплывала для разворота, предположительно для броска. Он не колебался. Подошёл максимально близко, схватил её и вытащил. Мария потеряла сознание. На берегу острова Тиви она очнулась, ее накрыла паника и она, даже не разобрав почему и зачем, стала просить его укрыть ее и не сообщать никому. Он не смог отказать, поддался на её мольбы – и больше не видел смысла вмешивать кого-либо. Вернувшись к месту происшествия спустя несколько часов, он не обнаружил ни яхты, ни следов кого-либо ещё. Он даже и не знал, что на борту был кто-то ещё – муж Марии, о котором она сама вспомнила только позже, а разбираться в тот момент просто не было времени.

И всё равно, дело не обошлось без последствий. Поскольку Мария долгое время числилась как пропавшая, а затем внезапно объявилась, проживая под чужим именем – Джека задержали для дачи объяснений. С ней начали работать психологи, а также представители консульства США, настаивая на полной проверке её состояния и выяснении, не была ли она жертвой похищения или насилия.

Но Мария была категорична. Она ни на шаг не отступала от своей версии, не поддавалась на уговоры, не давала повода для сомнений. И спустя двое суток, после официальных показаний и отсутствия каких-либо жалоб с её стороны, Джека отпустили.

Гранде, не вызывали – оформили выездной допрос. Через два дня в дом приехал следователь, с папкой бумаг и диктофоном. Он вел себя вежливо, корректно. Гранде была в халате, с одеялом на коленях, немного бледная, но спокойная. Она рассказала всё, что нужно – так, как они заранее согласовали. Где нужно, делала паузы, один раз приложила руку к груди и морщилась, будто почувствовала боль. Следователь понял намёк и не стал затягивать. Всё зафиксировал, поблагодарил и удалился.

Мария провела в клинике почти месяц. Обследования, тесты, разговоры с врачами. Психическое состояние было признано удовлетворительным. Никто не нашёл причин задерживать её дольше. К тому моменту, вся документация была уже в процессе оформления, и с помощью того же полицейского, которого Джек после лично отблагодарил, процесс пошёл быстро.

В назначенный день, Марию выписали. И она, получив на руки необходимый документ, с глубоким вздохом облегчения, направилась к выходу места ее заключения. Ее встречали. У холла ждал Спартак. Он все ещё был ее официальным мужем и после известия о том, что его супруга благополучно нашлась живой и здоровой примчался в Австралию. Ну это для всех. Как она узнала немного погодя, Марию ждал ещё один сюрприз.

Но в тот день она вышла из дверей последней инстанции, где с ней попрощались и пожелали всего наилучшего и уже в коридоре выходящим в холл столкнулась с ним. Он говорил с врачом и они, пожав друг другу руки, попрощались. Затем он обернулся к ней и подойдя ближе, легонько обнял, за плечи, как друга. Мария глотнула слюну, не находя нужных слов, посмотрела на него и поздоровалась. Она не хотела, но ее сердце вновь застучало. Забилось. Заныло. Он должен был ее обнять и прижать к себе, сказать, что они вместе, что все будет, как прежде. Не вот так вот, как друзья! Но Спартак просто тепло улыбался и долго смотрел и все. Мария находилась в ужасном смятении. Ей было бы лучше никогда с ним больше не встречаться, даже на минуту, на секунду, случайно, никогда! И ее глаза увидели Джека. Он стоял позади за открытыми входными дверями и испепелял ее своим горящим взглядом. Мария сразу поспешила к нему, оставив Спартака позади.