–Может быть, это мои? Какие они из себя?

–Одна в очках, другая толстая какая-то… Ну и когда же ты собираешься уходить?

–Не скоро.

–А ты не хотела бы послушать что-нибудь православное?– высокомерно спросила Лиза.

–Почему бы нет?

И мы договорились, что как-нибудь в четверг Лиза отведёт меня в воскресную школу для взрослых, которую исправно посещала уже два года.

Она-то, такая умная и надменная, решила, что у меня – острейший духовный голод, а я просто, как старая бабка в заброшенной костромской деревне, страдала от одиночества, вот и была рада любому общению, даже такому.

А ещё мне в мои семнадцать, возрасте любви, совершенно не в кого было влюбиться, даже безответно! Бородач-газетчик из Пушкино, что он, фантом, мираж, был он, и нет его, промелькнул и исчез! Мой юный организм не получал адреналина, серотонина, дофамина, окситоцина, а запретный плод, – опасная тоталитарная секта, – волновали не хуже влюблённости, вызывая огонь на себя, ядерный гормональный взрыв!

Рассказала я Лизе и о своём путешествии.

–А интересное получилось приключение,– искренне сказала она.

–Злоключение. Нужно обязательно иметь друзей в других городах.

–Ну и будет у тебя там всего один друг,– не захотела удержаться Лаличева, наша умница и праведница, от очередной издёвки.

***

В понедельник отчим смотрел телевизор, где в передаче «Совершенно секретно» показали нашу секту. И так я впервые в жизни узнала, что создана она в Нью-Йорке во второй половине Х!Х века никому тогда не известным владельцем галантерейного магазина Чарльзом Расселом. Запрещена в двадцати пяти странах мира,– в Сингапуре, Малави. Заставляет жертвовать деньги и драгоценности, женатых– разводиться, обязательно втягивает всю семью. С 1933 года запрещена в фашистской Германии, её члены попадают в концлагерь, как дезертиры, где они носят лиловый треугольник. В СССР на них тоже массовая облава, как на дезертиров.

Люди, наши современники, у которых спрашивали о «свидетелях», говорили:

–С ними вообще невозможно разговаривать! Ты им слово, а они тебе целый трактат из Библии подсовывают!

И какой-то молодой парень решительно сказал:

–У меня Господь– Иисус Христос. Зачем мне ещё один Бог?

Глава

девятая

.

Ноябрьский

дождь

.

Or I’ll just end up walking

In the cold November Rain.

Иначе я просто перестану идти вперёд

Под холодным ноябрьским дождём.

Аксель Роуз.

В библейском образовании каникулы я себе устроила с запасом. А отчим вышел на работу на неделю раньше, чем я высчитала.

На следующий день я поехала в Москву на 9.54. За окном был ноль градусов, как и тогда, в мой день Исхода. И я надела кожаную куртку и полусапожки с искусственным мехом, и вся продрогла. Я не учла, что ноль в ноябре– не то же самое, что в сентябре, и воображаемая ось Земли всё дальше отклонилась от Солнца в чёрный космический холод.

Недалеко от четвёртой школы меня остановила маленькая старушка и спросила:

–Где здесь поликлиника?

Я объяснила.

–А то я с автобуса слезла, и голова разболелась…

Но она осталась недовольна моим ответом и продолжала беспомощно озираться. Бедная! Чем ей там помогут? Таблетку от давления бесплатно не дадут!

И на станции было холодно и мрачно. Какая-то древняя бабушка упала прямо у входа в вагон, и её заматерили два амбала.

Эх, и что же я хотела тогда от Москвы, да и вообще от жизни? Она меня не ждала, да и что я могла ей дать, такая никчёмная?

В электричке ничего интересного не было, а все продавцы мужеского полу были бородаты. Может, тогда была негласная мода на бороды, как возвращение к своим истокам, корням, протест против засилья западной антикультуры?