Это всё неправда. Айяаррская магия. Наваждение…

– Конечно, я против! Это… это нечестно! Так нельзя! Это против моей воли, а нет ничего хуже, чем принуждение! – воскликнула она с жаром.

– Хорошо! Хорошо! Не буду! – улыбнулся Себастьян снова, и взгляд его потух, став взглядом обычного мужчины. – Почему ты не играешь с ними?

– Я не в очень тёплых отношениях со своими тётками. И я не то общество, которое им приятно.

– Почему же ты тогда живёшь здесь, с ними?

– Так сложились обстоятельства.

– Видимо, печальные обстоятельства? – в голосе его прозвучало участие.

– Нетрудно догадаться, милорд, – усмехнулась она.

– И чем же ты не угодила этим милым дамам? – спросил он с ответной усмешкой.

– Тем, что не хочу выходить замуж.

– Вот как? Не хочешь замуж вообще или дело в будущем муже?

– Дело в том, что это против моей воли. И в муже тоже.

– И что с ним не так?

– Да всё с ним не так! Но это, как мне кажется, не ваше дело, милорд, извините за грубость, – отрезала она жёстко.

– Извини за бестактность, – улыбнулся он, – а что у тебя с рукой?

– Я… порезалась… случайно, – она перевернула забинтованную руку ладонью вверх.

– Больно? – Уже нет.

– Эта дзуна, она ведь твоя? – Себастьян снял со стены инструмент и коснулся пальцами струн.

– А моя племянница, между прочим, чудесно играет на дзуне. И поёт! – воскликнула тётя Огаста, услышав звук инструмента. – Милая, ты споёшь нам что-нибудь?

Иррис смутилась.

Да тётя совсем с ума сошла! Чтобы она восхищалась прилюдно её талантами? Кажется, всё это веселье зашло уже слишком далеко!

– И я поддержу предложение, – Себастьян снова улыбнулся и протянул ей дзуну.

– Я не слишком хорошо пою, милорд.

– А я почему-то уверен в обратном, – Себастьян повернул кресло боком к огню камина, так чтобы всем было видно и слышно, и подал Иррис руку. – Прошу.

Она коснулась его пальцев, слишком горячих для обычного человека, но жар этот не пугал, наоборот, успокаивал. И она с ужасом поймала себя на мысли, что ей нравится это прикосновение.

И как им противостоять?

Никак. Недаром же Канон запрещает любое соприкосновение с айяаррской магией. Недаром же на страже этого стоит Ирдионский Орден.

Она почувствовала, как пальцы у неё дрожат, и никак не могла совладать со струнами.

– Рука болит, я не смогу играть, – произнесла она тихо, откладывая инструмент.

– Ты позволишь?

Себастьян присел рядом, на подлокотник кресла, взял её за запястье и размотал бинт. А она просто сидела и смотрела на это зачарованно, не в силах отдёрнуть руку.

– Что вы делаете? – только и спросила.

– Я? Лечу твою рану, потому что очень хочу послушать, как ты поёшь.

Она видела, будто во сне, как его горячие пальцы провели по тому месту, где осколок стакана распорол ей кожу, и странное тепло потекло от них в ладонь. А от ладони к запястью, к локтю и выше, глубже, потом его уловило сердце и защемило в груди так сладко. Иррис подняла взгляд и растерянно посмотрела на Себастьяна. И его глаза были слишком близко, и единственное, чего ей хотелось, чтобы он не отпускал руку.

А он и не отпускал. Накрыл её своей ладонью, а потом…

… раны не стало.

Маленький шрам ниточкой протянулся от безымянного пальца к краю ладони, белый и тонкий, словно ему было уже не меньше десяти лет.

– Но… Как вы это сделали? – спросила Иррис удивлённо.

Она сжала ладонь в кулак и разжала, не веря своим глазам.

– Это? Ерунда. Огненная кровь умеет лечить такие раны, – пожал плечами Себастьян и улыбнулся, – но не обольщайся, на этом мои лекарские таланты заканчиваются. Итак, теперь ты сыграешь?

– Спасибо, – она смутилась и, наклонив голову, спрятала взгляд в извилистом узоре ковра, блуждая по струнам пальцами.