И с этого момента вечер стал и вовсе непредсказуемым. Появилось горячее вино, лёгкие закуски, ветчина, хлеб и паштет, и стол накрыли прямо в гостиной. Конюх притащил сундуки из кареты, «благородным господам» отвели гостевые комнаты, где они переоделись в сухую одежду. А тётушка, расщедрившись неимоверно, принесла бутылку вишнёвого ликёра.

За столом полилась оживлённая беседа, а Иррис в изумлении смотрела на то, как преобразились тётушки в обществе Салавара и Гасьярда Драго. Можно было подумать, что им и вовсе по семнадцать лет, они так странно кокетничали и веселились, как будто были пьяны. Забыв свои принципы, правила приличия и Канон они весело смеялись над шутками братьев Драго, и, глядя на эту идиллию, любой бы решил, что за столом собрались лучшие друзья.

Но Иррис понимала – это всё наваждение, созданной магией Салавара Драго.

Чуть позже, переместившись в кресла, дамы достали карты и предложили сыграть гостям партию, а Иррис ушла вглубь комнаты, к камину, и, отодвинув штору, посмотрела в окно. Ветер уже стихал, перестал идти град, и только дождь лил стеной с тихим шорохом, да шумела вода, несущаяся сплошным потоком по дороге к побережью.

– Мой отец умеет нравиться женщинам, – услышала Иррис голос рядом с собой.

Она обернулась и встретилась взглядом с Себастьяном Драго. Он улыбнулся и кивнул головой в сторону стола, за которым шла битва не на жизнь, а насмерть, и Гасьярд Драго уже поставил свою булавку и галстук против шпилек тёти Огасты, что выиграет подряд три круга.

– Да уж, я не верю своим глазам! – улыбнулась Иррис в ответ, а затем спросила тише. – Но вы же понимаете, что это не совсем… законно? Вернее, совсем незаконно. Это же…

Она замолчала, боясь произнести это слово вслух.

– …магия? – произнёс он за неё с усмешкой. – Магия, милая Иррис, это вся наша жизнь. Наш воздух и земля под ногами. И глупые законы кахоле нас не касаются. Но, если никто не расскажет, никто и не узнает. А мы не болтливы. Так что всё в руках ваших родственников.

– Вы подвергаете нас риску.

– А разве тебе не нравится риск? – произнёс он тихо над самым её ухом.

Голос его был таким же бархатным, как и у отца, только в нём не было жёсткости, он просто обволакивал и ласкал слух, срывая с губ глупую улыбку.

Иррис чуть отстранилась, чувствуя, как кровь прилила к щекам, и ответила с вызовом:

– Со мной этот номер не пройдёт, милорд.

– Какой номер?

– Этот чарующий голос, этот шёпот на ухо… Милорд, я же вижу, что вы делаете, – она перевела на него смеющийся взгляд и…

… просто утонула в его глазах.

Он стоял близко, облокотившись о тёплую стену камина, и рассматривал её лицо с неподдельным интересом. И что-то такое было в его глазах, что не давало ей оторваться.

– И что же я делаю?

– Вы… Вы… Простите, но правила приличия не позволяют мне говорить такое вслух, – попыталась она отшутиться.

– Но ты же всегда плевала на правила приличия, Иррис? – спросил он тихо.

– Откуда вам знать, милорд?

– Моё сердце так мне подсказывает, – ответил он просто, и она не нашлась, что возразить. – Так что же я делаю?

– Вы пытаетесь сделать со мной то же самое, что ваш дядя делает с тётей Огастой.

Себастьян усмехнулся и спросил:

– Пытается её соблазнить?

– Ну… в некотором смысле… да.

– И ты права. Но разве ты против этого?

Иррис почувствовала, как и она поддаётся этому живому огню, этому очарованию момента, полумраку комнаты и бархатному голосу Себастьяна Драго. Как сердце начинает выстукивать неровный ритм, а взгляд снова и снова тянет окунуться в серое озеро его глаз. И они сияют так странно, словно луна в тумане, и совсем лишают её воли. И кровь волнами приливает к лицу, заставляя смущаться, но только, в отличие от тётушек, она понимает, что именно с ней не так.