И только Иррис видела, что происходит на самом деле. Как от пальцев Салавара Драго в воздухе разливается невидимый огонь – дрожащее марево, похожее на то, что идёт от раскалённый земли в самый жаркий летний день. Как этот огонь колышется и ползёт, словно туман, обволакивая каждого. И гипнотизирует всех, сидящих в комнате, заставляя выполнять волю хозяина. Огонь, которого, похоже, никто, кроме Иррис, не видел и не чувствовал.

Она смотрела на прозрачные горячие волны как заворожённая, не в силах отвести взгляда от этой невероятной картины и, не замечая того, как внимательно Гасьярд Драго наблюдает за ней из кресла в тёмном углу, в котором он расположился.

А когда, наконец, чай был подан, когда разговор потёк плавно о непогоде, шторме, сломанном колесе и красотах Мадверы, Иррис внезапно услышала за плечом тихий голос:

– Значит, ты видишь это?

Она вздрогнула и обернулась. Гасьярд Драго стоял прямо позади неё, прислонившись плечом к боковой стене камина.

– Вижу – что?

– Огонь.

– Огонь? – усмехнулась она. – Его все видят.

– Не этот, – кивнул он на пламя в камине и добавил тихо, – живой огонь.

Она почему-то смутилась и отвела взгляд. Это плохо. Видеть магию – это опасно. Это может стоить жизни, и уж в обществе незнакомцев точно не стоит признаваться в том, что ты видишь нечто подобное. Но от взгляда Гасьярда Драго не так легко было укрыться. И ей внезапно подумалось, что про таких, как он, говорят: «Взгляд у него, как у змеи».

– Кто ты? И как тебя зовут? – он спросил также тихо. – Ты не похожа на остальных.

Тётя успела представить всех, пока Иррис ходила за свечами.

– Меня? – она растерялась.

Что-то пугало её в этом тихом голосе, она чувствовала, что и в нём есть магия. И в голосе, и в этом вопросе, и совершенно неожиданно, сама не зная зачем, произнесла своё имя по матери:

– Я Иррис… Иррис Айфур. Племянница тёти Огасты.

На лице Гасьярда Драго застыло странное выражение растерянности и недоумения, как если бы она сказала какую-нибудь глупость. Он коснулся пальцем переносицы, будто поправляя невидимые очки, и усмехнулся.

– Айфур? В самом деле? Кто дал тебе такое… странное имя? Совсем не коринтийское. Или ты сама его придумала?

– Сама? Что за вздор? – фыркнула она. – Это имя рода моей матери.

– Рода твоей матери? – Гасьярд Драго внезапно стал серьёзным. – И это настоящее имя?

– Разумеется, настоящее!

– А где я могу её увидеть? – спросил он ещё тише и наклонился почти к самому её уху.

Иррис посмотрела на него холодным взглядом, чуть отстранилась и ответила с вызовом:

– На кладбище Большой Мадверы, милорд. Её нет с нами уже почти двадцать лет.

– Прости, я не хотел задеть твои чувства, – ответил он уже мягче, – а как её звали? Полным именем?

– Почему вы спрашиваете?

– А разве я спросил что-то неприличное? Разве в имени твоей матери есть что-то, что тебе стоит скрывать?

И правда, чего вдруг она так взъершилась?

– Регина Айфур, – ответила она, отвернувшись к огню.

Гасьярд как-то странно усмехнулся и тоже посмотрел на огонь, а потом пробормотал задумчиво:

– «Держа в руках узду от всех морей, Лишь Боги рассмеялись в небесах…».

– «Над мелочными планами людей, Что вечно строят замки из песка…», – неосознанно подхватила Иррис.

– Знаете поэмы Тириана? – его левая бровь удивлённо взметнулась вверх.

– Да, – пожала она плечами. – Вам это кажется странным?

– Нет. Теперь уже нет. Если бы ты ещё понимала всю комичность ситуации и смысл, скрытый в этих словах…

– О чём вы? – спросила она удивлённо.

– Да так, о причудливом узоре судьбы, который плетут Боги, Иррис.

Гасьярд щёлкнул пальцами, оттолкнулся от стены, подошёл к Салавару Драго и шепнул ему что-то на ухо. Тот обернулся, и Иррис почувствовал, как холодный стилет его взгляда вошёл ей в самое сердце.