А душара фигачит. Пули долбят по стенам. Десять патронов засадит, смена магазина, снова за своё. Держит, носа не высунешь. Взводный по рации подмоги запросил:

– Парни, выручайте!

Те:

– Да мы тоже под минами сидим, вылезайте как-нибудь сами. Конец связи.

Короче, они в заднице, мы там же, и надо выбираться, пока хуже не стало. Командир взвода позаботился перед операцией, всем дымы раздал. Стоим за стенкой, я говорю: давайте разом дымы бросим, как разгорятся, сразу вниз. Так и сделали, дымы разгорелись. Взводный кричит:

– Раз, два, три, пошли!

Сирийцы поняли, ума много не надо, раз садыки дымы бросили, значит, сваливают, и раньше нас ломанулись. Взводный не успел «три» сказать, они проход забили, кто-то споткнулся, упал, на него другой свалился. Мы определились перед броском – первым скатывается Миха, за ним взводный, я третьим пробегаю линию огня. Выныриваю из-за стены, а в проходе куча мала, сирипупы визжат. У меня дилемма: бежать вперёд – у завала окажусь под пулями, стоять наверху – тоже цель, и обратно за стену – не выход. Оставалось одно – прыгать, чтобы оказаться впереди завала… На мне броник, рюкзак, автомат, РПГ «Муха», каска, и своего веса более восьмидесяти килограммов. Приземляюсь и чувствую, лодыжка не выдержала – перелом. Останавливаться нельзя. Знаю, на горячую можно пробежать какое-то расстояние. Бегу, кости хрустят, кость о кость трётся. Метров двести пробежал, сворачиваю направо, чётко знал – наши там, но взводный и остальные почему-то налево ломанулись, кричу:

– Не туда!

Развернулись. Парни увидели наши гонки, прикрыли огнём, без потерь финишировали. Я вторым прибежал. Весь в крови. Санинструктор кинулся с обезболом ко мне.

– Не надо, – торможу, – не моя кровь.

– Как не твоя, – удивился, – вся грудь залита!

– Сирипупа, – объясняю, – лечил раненого.

Шину санинструктор примотал с моей помощью к перелому и настоял обезбол вколоть. А мины летят. Я к забору отполз, смотрю, взводный ходит, голову обхватил руками, глаза чумные – подконтузило.

– Ложись! – кричу. – Не торчи столбом!

Послушался. Тут мина прилетает. Метрах в пятидесяти от меня парни у забора сидели. Ближе к ним легла. Ренату осколок в голову угодил. Забегая вперёд, скажу, слава богу, ничего серьёзного, оклемался быстро. Замполиту хоть бы что, ни царапины, а пулемётчика наглухо. Рядом были, всем по-разному досталось. Чуть утихли прилёты, наши подхватились уходить. Рената на носилках понесли, двухсотого забрали, взводный своими ногами пошёл, все уходят, меня оставляют. Кричу:

– Э, вы куда, а я?

– Вернёмся, не шуми, этих унесём.

И ушли. Скажу честно, жутко стало. Пусть зачистили район, но духам ничего не стоит снова просочиться. А я неходячий. На пузе далеко не уползёшь, и куда прятаться, в какой подвал. Если фанатики набегут – кранты… Недолго печалился, вскоре за мной вернулись. Двое повели, третий прикрывает. С боков поддерживают, я скачу на одной ноге. Возвращались по нашему пути, который до духовского снайпера зачищали. Подходим к дыре в стене, что кувалдой пробили. Понятно, мы кирпичи не убирали с прохода. Когда ты на двух ногах, прыг-прыг, нырнул и никаких проблем, а попробуй на одной. Проход узкий, вдвоём не пройти, не то что втроём. Говорю парням: отпускайте, идите сначала вы. Они проходят, я делаю кувырок вперёд через плечо, стараясь не задеть переломанной ногой о край пролома, они меня подхватывают. Идти далеко, скакал километра два, в самом конце на закуску ров, наподобие противотанкового, недавно вырытый. С одной стороны Миха-снайпер поддерживал меня, крепкий парень, а с другой – хилый парнишка. На дно рва по склону опустились, наверх поднимаемся, парнишка под моим весом по колено в песок проваливается.