Умаялись мы, все гружёные. Наконец, добрались до носилок. Сирипупов на помощь позвали. Те, расталкивая друг друга, кинулись к носилкам. Почему такое рвение – это же в тыл с передовой идти, подальше от пуль. Вшестером схватились, один командует: Аллах Акбар! – подняли меня. У нас – раз, два, три, у них – Аллах Акбар. Носилки тоже не сахар тащить, я рукой подгребаю, стараюсь помочь садыкам. Наконец вышли к «мотолыге» – МТЛБ, транспортёр-тягач, загрузили нас, трёхсотых, и в сирийский медпункт тут же, в Дерике. Должен сказать, хорошие врачи в Сирии. Грех жаловаться. Потом отправили в отряд в госпиталь за Евфрат.

Если скаламбурить – мне повезло, потому что большому вагнеровскому командиру не повезло – подорвался на мине, осколками нашпиговало, за ним вертуху прислали. Мне бы так быстро не подали, а тут вместе с ним полетел. Кстати, всё нормально с ним, по сей день большой командир. Вертухи в Дерике на стадион садились, оттуда на базу ВКС полетели.

Вот тогда я во второй раз пел, глядя на сирийскую пустыню:

На базе ВКС нас перегрузили в небольшой самолёт, на нём полетели в Химки, так Хмеймим перекрестили. Здоровенный навес, под ним пункт приёма раненых. Сестры, врачи опрос делают, записывают, как ты ранение получил. Начал я раздеваться, ё-моё, у меня граната в кармане. Заготовил, когда своих ждал под забором, чтобы, если фанаты придут, подорваться, и забыл. Медсестру прошу, возьми гранату, на кой ляд в госпитале. Она испугалась – нет-нет-нет, побежала за военным специалистом. Тот приходит:

– Что хотели?

– Гранату отдать, возьмёте?

Взял. Дальше меня по врачам повезли: снимки, антибиотики вкололи, антистрессовые препараты. МРТ сделали. Ранение определили, как тяжёлое.

В госпитале переодели, дали чистую больничную одежду. Кое-как сидя помылся, оделся в чистое, уже хорошо. В Россию лететь дали чистую военную одежду. Священник в госпиталь пришёл – православные есть? Кто изъявил желание исповедаться и причаститься, тех повёл в палату посвободнее. По-военному коротко исповедовал, причастил.

– Откуда? – спросил меня. Заулыбался, узнав, что из Омска:

– Передай привет отцу Дионисию.

Отца Дионисия знаю, военный священник из 242-го учебного центра ВДВ.

В Химках военный рай. Не сравнить с нашими базами. Чистота, никакой военной грязи. Даже воздух показался вкусным. Лежу в госпитале, вдруг музыка, песня, концерт.

– В честь чего? – у медсестры спрашиваю.

Оказалось, у большого военного начальника день рождения, привезли артистов. Живут же люди…

Владимир перенёс две операции, долго лечился, сначала в Москве в военном госпитале имени Вишневского, потом в Омске. Год находился на больничном за счёт «Вагнера», а потом отправился воевать в Центральную Африканскую Республику (ЦАР). В Африке служилось спокойнее, это не Сирия. Нога продолжала беспокоить. Через полгода контракт закончился, предложили продлить, не захотел, вернулся в Россию и сделал операцию в Кургане в центре Илизарова. В ЦАРе возникла идея создания курсов военной подготовки для взрослых – учить мужчин войне. Вращаясь в кругу военных, сделал вывод: войны с Украиной не избежать. Рано или поздно рванёт. Укропы не прекращали скулёж по Крыму, дескать, отдайте, не то заберём, целенаправленно бомбили Донбасс, усиленными темпами модернизировали армию. Пропаганда работала на превращение всей страны в нациков. Запад науськивал на Россию.

И вот война.

– Едва сам туда в начале марта двадцать второго года не отправился, – говорит Владимир. – Буквально через несколько дней после начала боевых действий мне звонят: Чиба погиб. Мой воспитанник по кадетской школе, я несколько лет работал с кадетами. Места себе не находил. Чиба в спецназе ВДВ несколько лет служил, опытный вояка. Их бросили на Киев 24 февраля. Гостомельская операция. Не хотел верить в гибель Чибы. Сам сделал запрос. Думаю, пока своими ушами не услышу. Мне говорят: 45-й полк, в котором он воевал, подтверждает гибель. Для меня Чиба как сын. Умница, работяга, готов был тренироваться день и ночь. Срочку служил в ВДВ, потом подписал контракт, воевал в Сирии. Настоящий спецназёр. Мальчишкой слушал меня с открытым ртом, когда рассказывал про бои в ДНР, Сирии. Хотел служить только в ВДВ. Я для себя решил, раз Чибу убили, сам пойду. Он рос без отца, значит, я должен воевать за него. Ведь я вывел парня на военную стезю, так бы, может, жил на гражданке. Боже, как я радовался! В буквальном смысле до слёз, сентиментальным становлюсь с годами, мне позвонили – Чиба жив! Он шёл в головном дозоре, их ждала засада, расстреляли в упор. Из всего дозора в живых осталось двое, Чиба и офицер, трое суток по лесам, лесополосам выбирались к своим. К тому времени похоронки домой отправили. Ночью нашли свою часть, а парни хохочут: «Вы чё припёрлись? Мы за вас водку выпили, а вы припёрлись!» Так что мой Чиба дальше воюет. Уже медаль «За отвагу» получил.