Гимай собрал своих помощников, бригадиров поздно вечером в правлении колхоза. Мужчины все хотели ехать на мобилизацию в город, но предстояло решить до завтрашнего утра, кто в месяц – прибериху2 в колхозе останется. Хозяйство деревенское запускать нельзя, работа тяжёлая ложится на плечи тех, кто останется в колхозе.

– Председатель, всякий, кто подрос – могут на сенокос! Я с малых в поле работаю! – говорили мужики на собрании.

– Не то сено, что на лугу, а то, что в стогу!

– Худо будет, коли сена не будет! Скотину резать придётся, без коровы в деревне никак нельзя! – выкрикивали, соглашаясь с выступающими.

– За сенокосом и хлеб убирать пора придёт! – подхватывали другие.

– Я об этом вам и говорю, на оставшиеся плечи ляжет много работы, решить нам надо, чтобы и своя ноша не тянула, и, если помощь нужна будет, в других колхозах помочь сумели!

Расходились колхозники, обсуждая перемены, повезло, что дали день на сборы, ведь с других колхозов прямо с полей забрали мужиков. Охотники уходили в первую очередь. В тех семьях, где отцы уйдут на фронт, должны позаботиться об урожае старшие сыновья, без внимания и заботы землю не оставить.

Народ собрался возле правления, в эту пору в самом разгаре была заготовка сена и, если случались грозы, много хлопот доставляло ненастье косарям тогда. Во многих делянках сено не было смётано в стога, и колхозники спешили скопнить его до дождя. Если не успеют, после дождя снова разбирать копны придётся и просушивать сено заново. Ждали председателя, надеясь по сухой погоде успеть сено в стога поставить. Время подходило и досевать гречиху в поле, в летнюю пору крестьянам спешить приходилось.

– Председатель, дважды лета в году не бывает, – говорили колхозники, подшучивая, что время уходит, и всем скорее нужно идти по делам.

– В июле по полю густо, зимой в амбаре густо! – начинал уже волноваться народ.

– Солнце высоко встанет, работать тяжело будет, сам же ругаться будешь, председатель! – выкрикивали мужчины.

– Солнце без огня горит! Запечёт совсем! – возмущались женщины.

Гимай продолжал разговаривать с бригадирами, народ, хоть и возмущался, начал подозревать, что неспроста их председатель собрал людей. Все чуть притихли, когда вышел Ямал – помощник председателя:

– У вас только три работы: пахать, косить и сеять! Чего развозмущались! Занят он, – начал было он, лошадь дёрнула повозку, и Ямал чуть не упал, вызвав общий хохот собравшихся.

– Председатель, давай, скажи своё слово! – окликнули Гимая.

Когда вышел он, народ замолчал:

– Колхозники! – начал председатель.

– Погромче, мы не слышим! – крикнули откуда-то сзади.

– Люди! Люди! – ещё раз, уже громче начал выступление Гимай. – На нашу страну напал германский фашист, вероломно – ночью, когда добрые люди спали! Фашист вторгся на нашу Родину! По всей стране идёт всеобщая мобилизация! Парни, кому есть 23 года, бригадиры зачитают списки, завтра отправляются на фронт! Кто останется здесь, будет биться за урожай – труд в полях нелёгок, как труды ратные, важен для фронта! Кто останется – будет работать за двоих, за троих, а то и за четверых!