Попытки Феникса и Большого Аякса смягчить гнев Ахилла так же не имели успеха, и ничего не добившиеся послы, покинув шатер Пелеида, пошли вдоль судов. Первым бодро шел никогда не унывающий Одиссей, за ним, понурив голову, шел Аякс Теламоний, замыкали шествие вестники; Феникс же остался ночевать у Пелида.

Едва явились послы к шатру владыки Атрида, как встречены были возбужденными голосами ахейцев, которые сразу вскочили, кубки держа в руках золотые, и их со всех сторон окружив, жадно расспрашивать стали. Первым, перекрикивая всех голосом зычным, говорить начал владыка мужей Агамемнон, причмокивая от нетерпения мясистыми своими губами:

– Феникса я не вижу, видно старик со своим воспитанником остался. Ну, тогда ты, любезнейший Одиссей, расскажи нам скорее: хочет ли он от кораблей наших отразить пожирающий пламень, или отказался надменно, и все еще неистовый гнев его сердцем спесивым владеет?

Сыну Атрея в ответ сказал с наигранной бодростью Одиссей многостойкий:

– О Атрид, повелитель мужей Агамемнон! Не буду томить ни тебя, ни других и скажу прямо: нет, не желает вражде конец положить Ахиллес. Еще большей ярости полон, презирает тебя, и дары горделиво твои отвергает и предлагает, чтоб вместе с ахейцами сам ты подумал, как защитить корабли и ахейский народ утесненный. Сам же грозился, что завтра все суда мирмидонские может на воду спустить. Также и всем остальным он советовал это же сделать: плыть поскорее домой. Вы конца, говорит, не дождетесь Трои высокой, и народы ее без его участия в сражениях осмелели, ибо над Илином тяжкогремящий Кронид руку свою могучую распростер.

Заметив, что некоторые вожди смотрят на него как на неудачника, Одиссей несколько раз шевельнул виновато ушами. Однако Лаэртид не привык сдаваться и попробовал доказать, что на его месте каждого ждала неудача:

– Этого следовало ожидать: все великие герои обуреваемы спесью и гордостью непомерной и в то же время очень обидчивы. Этот хоть ни с кем не сражается, а вспомните что делал величайший и любимейший наш Геракл, как только освободился от рабства у Эврисфея, а потом – у Омфалы! Только и делал, что всем мстил, в том числе и прежним друзьям, да так, что от ужаса Эллада вся содрогалась. За обычный среди людей обман Лаомедонта с божественными конями он всю Трою разрушил и Приама на трон посадил. Затем Геракл расправился с Авгием и его сыновьями за то, что тот не заплатил ему за расчистку конюшен, потом неприкосновенных Молионидов убил из засады за то, что они его войско честно разбили, Пилосс сжег, мстя Нелею за отказ в очищении от убийства, хорошо, что хоть нашего Нестора пощадил. Гиппокоонта со всеми 12 сыновьями смерти предал и сжег 500 лет никем не жжёную Спарту за то, что тот его не очистил от скверны убийства. Эхалию, град крепкостенный, до основания разрушил и своего учителя и большого друга Эврита убил только за то, что тот не отдал ему дочь свою Иолу для любовных утех после победы в состязанье из лука.…Чтобы сделал божественный наш Геракл если б у него мы отобрали любимую деву? – О, Алкид не прекратил бы сражаться, как Ахиллес, а убил бы своей палицей из дикой оливы сначала Агамемнона, потом присутствовавших при его ссоре с Атридом всех вождей, за исключением его возлюбленного Патрокла и, может быть, еще наставника Феникса и брата Большого Аякса. А, если бы кто-то, например, микенцы, ему стали мешать расправляться со своим царем Агамемноном, то не пожалел бы отпрыск прекрасноволосой Алкмены и Зевса и половину ахейского войска…