– Хоть много доблестных дел часто наш Одиссей совершает, делая на советах хорошие предложения или на поле боя мужественно побуждая сражаться, ныне, однако, он подвиг свершил изо всех величайший: буйного он крикуна хорошо обуздал красноречье! Впредь уж наверно навек подстрекать перестанет Терсита спесивое сердце на царей оскорбления сыпать!

Так говорили все в многолюдной толпе, включая племянника Терсита могучего Диомеда, Тидеева сына.

Одиссей со скипетром царским над огромной толпой возвышался. Совоокая рядом с ним стала дева Афина, вестника Агамемнона Талфибия образ приняв. Богиня могучеотцовная народ голосисто призывала к молчанью, чтобы и в близких рядах, и в далеких ахейские мужи слышали речи царя итакийского и постигнуть могли бы разумность его советов.

И вот, благих намерений полный, Лаэртид поднял руку и в наступившей тишине не стал, как обычно, витийствовать перед народом, а сказал просто, чтоб всем было понятно:

– Ахейцы! Друзья мои милые! Ныне девять уж лет, как пребываем мы здесь. Поэтому не могу я вас упрекать, что близ своих судов крутобоких сильно вы истомились. Да, не годится медлить так долго в войне, но и без победы нам домой возвращаться – позорно. Потерпите ж, товарищи мои милые, подождите еще немного, и мы все узнаем, верно ли наш превосходный гадатель Калхас нам предсказал, что обязательно будет взят Илион на десятом году кровавых сражений. Так останемся все здесь до полной победы, пока не разрушим приамовой Трои! Ведь ждать этого, как вещал знаменитый наш прорицатель, уж совсем недолго осталось!

Лишь только закончил Итакиец свою страстную речь, как завопили громко в ответ аргивяне, и страшным откликнулись гулом корабли и вся окрестность на эти всеобщие крики, слившиеся в вопль единый. Бесспорной разумностью речи своей всех восхитил Одиссей. Тут пред собранием с места поднялся Нестор, далеко не молодой, но по-прежнему бодрый наездник Геренский. Старик погладил левой рукой редкую белую бороду, потом почесал большущую лысину, окруженную жидкими седыми волосами, и начал вещать, все более сам возбуждаясь:

– Нет, ахейцы! Не следует нам домой возвращаться, пока не узнаем, ложно ль нам дал обещанье Зевс -Эгиох иль не ложно, что мы разрушим крепкостенную Трою. Я ж, как многоопытный человек, поживший не мало, решительно утверждаю, что неизбежный успех предрек нам Кронид в тот день, когда на быстрых своих кораблях в Илион отплывали ахейские рати, ужасными несчастьями и смертью троянцам грозя: молнию справа метнул он и этим верное знаменье дал нам. Да не захочет никто из ахейцев домой воротиться, покуда троянской жены после победы не обнимет на ложе, и не получит свою законную долю в богатом трофее. Если же кто-либо слишком сильно желает домой воротиться, пусть только к своему кораблю прикоснется, и прежде других, малодушный, найдет себе верную смерть и позорную гибель!

Мудрому Нестору и хитроумному Одиссею с нескрываемой радостью сказал Агамемнон:

– Старец Геренский и ты Лаэртид многоумный разумностью речи вы двое всех ахейцев всегда превосходите!! О, если десять таких у меня средь ахейцев советников было, – скоро пред нами поникнул бы город Приама и в прах обратился, до основания разрушенный нами! Друзья, давайте ж забудем, что я, испытывая крепость вашего духа, призывал вас в милую землю родную бежать с кораблями немедля. Вы испытание выдержали достойно и давайте затеем большое сраженье. Все наши помыслы теперь – только о битве! Будем и завтра весь день биться мы в сече ужасной. Даже малого отдыха в битве не позволим себе! Разве что ночи неизбежный приход оторвет нас от битвы. Пот пусть струится по груди каждого копьеборца, рука его на копье изнеможет, вспотеет конь, утомленный под крепкой своей колесницей!.. Если ж замечу кого, кто вдали от сражения отсидеться захочет, – нигде уже после в стане ахейском ему от неотвратимого наказания не укрыться!