Брезгливо сдувая прилипшие травинки, он удивленно рассматривал ставшую еще более коричневой ладонь. Поднес к лицу, шумно втянул ноздрями воздух, глаза расширились, широкие плечи передернулись, он с ужасом взирал на отставленную подальше руку. Хм, судя по исказившейся физиономии, это не шоколад. Желтые глаза косили в мою сторону, карлик недоверчиво покачал головой, снова поднес ладонь, отшатнулся в еще большем ужасе. Крутясь на месте, он словно выбирал, куда бы выбросить руку. Напряженный взгляд случайно упал на пучеглазого крыса мутанта, – коих ошибочно причисляют к собакам.

Микро шнауцер замер в напряженной позе, с задумчивым выражением на мордочке, и без того выпученные глазки, казалось, вылезут из орбит. Мне стало почти жаль наставника, в этот момент он сам походил на это мелкое недоразумение природы, особенно выпученными глазами. Разница заключалась в том, что по мере того, как «ацкий тузек» облегченно тявкал и загребал лапами небольшой нерукотворный холмик, – его глаза становились все меньше, а вот глаза карлика росли и наливались дурной кровью.

– Идем Тоби.

С грацией и непринужденностью айсберга в наше поле зрения вплыла хозяйка мелкого недоразумения. Сказать, что она отбрасывала тень, – это слабо сказано, подол широкого бесформенного платья наводил на мысль о чехле для дирижаблей. Поля широкой соломенной шляпки едва прикрывали оплывшие плечи, на которых покоился небольшой бочонок, исполнявший роль головы. Крохотные глазки смотрят на мир с плохо скрываемой злобой и раздражением. Две квадратные тумбы переступили, «дирижабль» нетерпеливо дернул за поводок. Тоби полузадушено тявкнул, безвольно повис в ошейнике, задние лапы волочатся, едва касаясь земли. «Айсберг» медленно разворачивался, выбирая курс дрейфа. На широкой спине возникла волна, ушла вниз, срикошетила обратно, – казалось, будто ползет гигантская улитка.

– Ничего не забыли? – Елейно сладким голосом вопросил Исра, я невольно отошел на пару шагов. «Улитка» не повела даже ухом, продолжая конвульсировать вперед. – Эй ты, мамонт в юбке, я к тебе обращаюсь!

Тучка закрыла солнце, я узрел, как гора могла прийти к Магомеду. Этот «массив» ограничился полуоборотом туловища, голова, похоже, не поворачивалась вовсе. Набрякшие веки медленно ползут вверх, две толстых пиявки дрогнули и разорвались, явив черную дыру рта, толстый язык прошелся по золотым коронкам, пиявки агонизировали, щеки раздулись, как парус на ветру…

Глядя, как в возникшей луже барахтается бедный Тоби, я медленно, вдоль стеночки отступал назад, опасаясь, что плевок был пристрелкой для настоящего залпа.

Несколько капель попали на лакированные ботинки карлика, плешивая голова дернулась вниз, кустистые брови взлетели на середину лба. Правая рука шарит в области груди, словно ища сердце, наконец, мрачное лицо озарила улыбка, – толстые пальцы выудили из кармана носовой платок. Крючковатый нос задергался, верхняя губа приподнялась, глаза закатились и спрятались под тяжелыми веками…

– Аааа-пчхии!

Карлика приподняло над землей, он передернул плечами, замотал головой, утирая выступившие слезы, хмыкнул, желтые глаза скептически рассматривали чистый платок. Пожав плечами, вытер нос рукавом, наткнулся на пунцовое лицо толстухи: крохотные глазки уставились на ползающий в ногах комок слизи, толстая рука неверяще дернула за поводок, – Тоби заскулил, слепо ткнулся в туфлю хозяйки.

– К-хх-м! – Прочистил горло карлик. – Можно еще струйками померяться, да тузика жалко. Зато я нашел уважительную причину за ним не убирать…

Толстые губы презрительно скривились, женщина дернула за поводок, вытягивая Тоби на сушу, коряво подведенная бровь вопросительно изогнулась.