Ева отложила нотик, вылезла из гнезда, подошла и присела на корточки.

– Что, жарко тебе?

Пёс чуть повернул голову, покосился, снова вздохнул. Девушка бесцеремонно ухватила его за уши и энергично потрепала. Кане-корсо радостно завилял обрубком хвоста и, разбросав лапы, опрокинулся на бок.

– Сделку? – Артём присел рядом и рискнул почесать шелковистый серо-стальной живот. Малыш приподнял голову, глянул недоуменно, но панибратство стерпел.

– Да, сделку. Согласен?

– Пока нет. Сначала неплохо бы узнать, в чём она заключается.

– Я объясняю тебе причину моего несанкционированного проникновения в наружу, а ты… выполняешь одну работу.

– Работу на работе. Крутотенюшки. Какую именно?

Ева замялась.

– Нужна тумбочка под раковину.

– Чего-чего?! – Артём давно так не удивлялся. – Тумбочка?! Прости за тупость, но почему бы её не заказать в ближайшем мебельном? Привезут через пару дней.

– Это должна быть особая тумбочка.

– Ну, хорошо. Скажи мужу, он вызовет тех, кто занимается особыми тумбочками.

– Муж об особости знать не должен, – Ева сосредоточенно рассматривала что-то между ушами Малыша.

– Вот как. В чём же её особость?

– Ничего сложного, я покажу чертёж.

– А ничего, что именно Богомольцев мой работодатель, и я вроде как обязан докладывать ему обо всех странностях, которые случаются в его отсутствие?

– А в чём странность? Разве столярничать запрещено? Скажешь – я заставила.

– Может ли охраняемый объект заставить охраняющего столярничать на посту? Не противоречит ли это договору?

– Ну ты и зануда! Разве в договоре такое прописано?

– Впрямую нет, но…

– Вот и отлично.

– И про особенности конструкции я в теории обязан доложить.

Ева коротко глянула и вернулась к созерцанию собачьей макушки. Воцарилось молчание.

– Окей, проехали. Следующий вопрос. Ты в курсе, что я не профессиональный столяр, да? Моё творение вряд ли пройдёт конкурсный отбор.

– Неважно. Главное, чтобы соответствовало чертежу.

– Откуда уверенность, что твой супруг потерпит этакого кадавра в своих хоромах?

– Не нужно ему ничего терпеть. В доме и так тумбочки под каждой раковиной. Речь идёт о крыльце возле кухни. Видел, там мойка возле двери?

– В доме для прислуги?

– Нет, тут, у нас в доме, где основная кухня. Наде ужасно неудобно ею пользоваться – мыльница на приступочке, тарелки во время мытья на табуретки ставить приходится. Там надо соорудить такой небольшой столик и вырезать в нём отверстие под раковину. Чтобы хранить всякие чистящие средства и тарелки ставить.

Насколько Артём успел заметить, раковиной на крыльце почти или вовсе не пользовались – внутри кухни была вторая, удобная. К тому же Ева не походила на человека, озабоченного удобством обслуживающего персонала. Или походила? Есть о чём задуматься. Любопытство одолевало, новая информация могла что-то прояснить. Плотничать, конечно, не хотелось. Тем более, последний раз он держал в руках молоток классе этак в десятом. С другой стороны, Артёму совсем не понравилось, как он провёл последние сорок минут. От безделья можно рехнуться.

– Материалы и инструменты есть? – с напускным недовольством уточнил он.

– Конечно, – Ева повеселела.

– И тебе придётся сидеть рядом, мне велено не выпускать охраняемый объект из поля зрения.

– Буду сидеть, – пообещала Ева, преданно глядя в глаза.

– Тогда давай, показывай, что к чему.

––

Два следующих дня Илья Андреевич безотлучно находились дома, и в услугах охранника Павла Громова не нуждались. Предоставленный сам себе, он читал, валялся, вбродил по окрестностям, шастал ночью по саду.

Во время первой такой вылазки Малыш встретил Артёма без энтузиазма и долго обнюхивал, но уже в следующий раз отнёсся куда дружелюбнее и даже составил компанию. Ночной гость не давал о себе знать, только однажды кане-корсо уставился на забор и зарычал тихонько. Впрочем, быстро успокоился и отвлёкся.