Он странный… Высокий, не сказать, что мощной комплекции, но при этом недосягаемый, всепоглощающий. Его энергетика, как тьма, сжирающая на пути солнечный свет. Эти глубоко посаженные карие глаза, крупный нос, резкая линия челюсти. В нём не было ни капли смазливости, не было того, что принято называть мужской красотой, но в нём было так много силы. И с этим было невозможно спорить.

— Проходи, Куликова, — начальник службы безопасности отошёл на два шага в сторону. А мне было страшно. Ноги двинулись сами, меня просто манило навстречу к нему. Я только разочек вдохну флёр прошлой жизни, и всё! Один разочек…

Шла к нему, не в силах отвести взгляда.

Ястреб тоже сделал шаг, впуская меня в кабинет, а когда я переступила порог, захлопнул за нами дверь. Звук этот был одуряющим, пугающим. Чуть обернулась, осознавая, что мы остались наедине…

А как же правила? Как же их долбанный режим? Что, неужели каждый может просто так прийти и диктовать свои правила, выгоняя начальника из его же кабинета?

— Зачем ты пришёл? Зачем? Чтобы посмеяться? Насладиться иронией судьбы? — упала в кресло и закрыла ладонями лицо. — Так на, смотри!

— Давай сначала по делу, а потом я приму твою прививку яда, — Ястреб закурил и сел в кресло начальника, перебирая на столе разложенные бумаги. — Мне выделили всего час, поэтому слушай меня внимательно, Арина. Я могу оградить тебя от давления администрации, могу спрятать в ШИЗО, но ничего не могу сделать с осужденными, с которыми ты будешь засыпать каждую ночь…

— Они явно приятнее тебя, — не выдержала и выплюнула я порцию дерьма, чтобы не сидел тут такой чистенький и красивый. Пусть пачкается! Пусть страдает так же, как и я!

— А ты до сих пор веришь людям, — неожиданно он рассмеялся.

И этот звук был таким странным… Вибрация пронеслась по стенам, тронула стул и вонзилась в тело, запуская кровь по венам. Он что, умеет смеяться? Ему доступны обычные человеческие чувства?

— Арина, во-первых, здесь ты услышишь миллион слезливых историй о невиновности и жестокости судебной машины. Но ты никогда не услышишь правды.

— А ты скажешь? Да?

— А я всегда говорю правду. Арина, послушай!

— Не буду я тебя слушать! Не буду! — заорала и вскочила на ноги, упираясь руками в столешницу, чтобы не свалиться от бушующего в крови адреналина. Сопротивлялась, как могла. Боялась услышать от него то, чего не хочется. Хоть было и стыдно, но он был прав… Он всегда оказывается прав! — Для чего ты пришёл? Спасти хочешь? Так я здесь только из-за тебя!

— Ты здесь из-за своей доверчивости. Ты принимаешь за правду то, во что хочешь верить, а мир другой. Люди врут, отказываются от любви, подставляют. Что, твой Рустам не доказал тебе это?

— Откуда… Откуда… — огонь внутри вдруг потух, удушая горечью едкого дыма. И вдруг те бредовые слова Рустама оказались такими понятными: «Он идёт за мной. Скажи, что ты меня простила, Куликова! Скажи ему!» — Откуда ты знаешь? Что с Рустамом?

— А я всё знаю, и пора бы к этому привыкнуть. Значит так, подхватить заразу здесь проще простого. У тебя ничего не должно быть общего. Чашка, ложка, медикаменты — только твоё. Никаких – дай докурю, дай допью. Никому не верь, ни с кем не спорь, а если нападают, бей насмерть, чтобы выжить…

— А ты спасёшь, значит. Сделаешь всё, чтобы сломать? — я тоже неожиданно рассмеялась. — Да? Слушай, я даже начинаю сомневаться в твоей роли. Ты спаситель? Или охотник? Или ты сначала загоняешь жертву в капкан, а потом заботливо залечиваешь раны?

— А теперь к главному, — Пётр встал и подошел к зарешеченному окну. Стряхивая пепел в горшок с засыхающим фикусом, закрыл глаза и дышал полной грудью, набираясь спокойствия. Как он дышит этим воздухом? Как ему не противно? Почему не сбежит, ведь такие люди должны быть далеки от всего этого ужаса! — Тебе достаточно одного слова, чтобы я помог.