— Куликова! Куликова… Куликова…

Моё имя эхом прошлось по плацу после переклички. Я вздрогнула и застыла.

— К психологу! — рявкнула полная надзирательница и громыхнула огромной связкой ключей.

— Иди, Арина, иди, — Гуля подтолкнула меня в спину. — Сегодня распределение по отрядам, не упрямься там, а то засунут в самый ужасный.

И я пошла. Остановилась в метре и залпом выдала то, что от меня ждали:

— Осужденная Куликова, статья 228…

— Пойдем, — женщина так внимательно осмотрела меня с головы до ног, усмехнулась и посмотрела в сторону забора, за которым выстроились начальники отрядов. — Тебя в штабе ждут.

— Меня? Зачем? Мне сказали, психолог.

— Потому что самая молоденькая, наверное, — она хрипло рассмеялась и резко обернулась. — А правда, чего это начальник службы безопасности тобой заинтересовался? Барыга обыкновенная, или я чего-то не знаю? Иерархия нашей системы сложная, Куликова. Помни, что вы сюда не в детский лагерь приехали, сопли и слюни подтирать никто не станет. А если я узнаю, что ты стучишь, то жизнь твоя в ад превратится. Мы поняли друг друга, Куликова?

— Да, — я кивнула и опустила голову. Ответила машинально, хотя способность мыслить уже была мне просто недоступна. Шла по тропинке, вдыхая запах зелёной травы, влажной после дождя почвы. Всё же Весна…

Мы вошли в административное здание. Меня закрыли в небольшом тамбуре, где здоровенные лбы обыскали. Ощущала огромные мужские лапы, так нагло ощупывающие моё тело, пошлые щипки за задницу. Я даже к этому стала привыкать. Расслабилась, понимая, что не могу на это повлиять… Но вдруг тишину помещения разрушил звонкий свист. Охрана шарахнулась, сбиваясь к металлическим дверям КПП, а «надзорка», которая привела меня сюда, подтянулась.

— Юрий Николаевич! — женщина окаменела, набрала полную грудь воздуха и стала рапортовать: — Осуждённая Куликова доставлена…

— Свободна, Левина, — щупленький сухонький мужчина осмотрел меня, потом стрельнул взглядом на охрану, цыкнул, и их ветром сдуло. И как только мы остались одни, за его спиной послышались шаги. Тяжелые, гулкие, отражающиеся от стен, они ударяли меня прямо в грудь, сердце начинало заходиться. А я уже знала их, чувствовала…

— Привет, — Ястреб облокотился о дверной косяк, складывая руки на груди.

Лицо его пылало от гнева, он смотрел сквозь меня, провожая чуть ли не убегающую охрану. Желваки гуляли, лоб покрылся глубокими морщинами от напряжения, а губы в стальные нити превратились.

Он был в бешенстве! Это считывалось даже с расстояния трёх метров. Но взгляд был ровный, без примеси чувств. Просто смотрел, потому что хотел. А мне стыдно было. Я сминала ткань мешковатой юбки на несколько размеров больше, чем следовало, поправляла синий платок и грубый пиджак с нашивкой с именем и фамилией.

И сразу первая встреча вспомнилась. На мне было шикарное платье цвета первой изморози, так красиво переливающееся в свечных бликах. Вот только сейчас он был всё так же красив, а я стояла в казенных истоптанных ботинках и форме, что на четыре размера больше, чем было нужно.

Пыталась увидеть отвращение, брезгливость, всматривалась, искала зацепку, чтобы ухватиться и вытащить всю ненависть наружу. Стоит тут – такой красивый, холеный, душит ароматом горелого кофе и сладостью ванили. Вдыхала, сама того не понимая, пыталась заместить все запахи, к которым стала уже привыкать, чем-то привычным, знакомым.

Боялась закрыть глаза. Пошатывалась. А вдруг закрою, и всё исчезнет?

Вдруг это видение?

Тогда закрой, Арина! Закрой, и не смотри на него…

Но не могла.

Он как маятник, заставлял впадать в гипнотическую кому. Я его совсем не знаю. Совершенно. Но каждую ночь мне снится этот мужчина.