— А говоришь, нет у тебя никого, — крякнула Гуля, останавливаясь в опасной близости от меня. Спиной её ощущала, мысли слышала, и шипеть готова была, охраняя аромат прошлой жизни.

— Чего напали? Делать больше нечего? Собирайтесь, скоро вторая смена на работу идёт, — взрослая женщина, которую поселили на соседнюю со мной кровать, внезапно шикнула на шакальё, обступившее меня со спины.

Она была странная. Такая тихая, молчаливая. Единственная, что не пыталась выпытать статью или обстоятельства ареста. Она просто была рядом, что-то нашёптывала на ухо, когда я откровенно терялась. А я даже не знала, как её зовут. Обернулась и протянула руку.

— Арина.

— Настасья Павловна, — она пожала мою ладонь и продолжила расправлять складки на кровати. — Можно просто Настя. Я так понимаю, ты не куришь, раз так удивилась?

— Нет…

— Значит, тот, кто отправил посылку, знает здешние правила. За сигареты ты можешь решить множество проблем, Арин. Наряды, дежурства. Это валюта, деточка. А за такие сигареты половина барака на цирлах ходить начнет, лишь бы порадовать своих «половинок».

— «Половинок»?

— Не забивай себе голову. Чувствую, выйдешь скоро, поэтому просто терпи.

— С чего вы это взяли? Мой адвокат без пинка ни на что не способен.

— Считай, предчувствие. Только с шакальем поменьше трещи. Скоро нам дадут возможность позвонить, готовься.

— Но у меня нет денег…

— Поверь, Арин, тот, кто тебе привёз французское мыло, спокойно пополнил твой личный счёт, — она повязала коротко стриженную голову платком и вышла из спальни.

С момента встречи с Ястребом прошло два дня. Девочек, с которыми нас сюда забросили, раскидали по разным отрядам и зданиям. Территория была большой, с несколькими корпусами. Здесь даже можно было довольно свободно передвигаться, обманывая свое сознание.

В отряде меня приняли ровно, выделили дальнюю кровать, помогли принести матрас, ввели в правила и довольно конкретно объяснили, что «косяков» не потерпят, потому что среди отрядов шла довольно плотная конкуренция. Все копили баллы, пытались выслужиться, доказать эффективность системного перевоспитания, чтобы суметь выйти по УДО. Нужно быть тише воды, тогда и проблем не возникнет.

Закрыла тумбу, продолжая сидеть на корточках. А как хотелось рухнуть на кровать, обнять подушку и расплакаться. Но нельзя…

Чувствовала, что эта посылка от него. Знала. Просто некому больше.

Можно выбросить, раздать, заявить протест и отказаться, чтобы не тронуть свою гордость его грязными подачками. Но… Не могла. Приму. Все приму, и даже думать не стану!

Боролась с желанием открыть лакированную дверку, чтобы рассмотреть то, что стало личным. Моё…

— Идём! Чего замерла? — усмехнулась Настя, вновь заглядывая в комнату. — Там ещё очередь занимать нужно.

Я вышла следом. Шла чуть отдаленно, рассматривая тонкую фигурку Настасьи. Про таких говорят – дама без возраста. Не будь мы в колонии, я бы подумала, что она из хорошей семьи, при статусе и деньгах. Даже здесь её кожа светилась, а огромные голубые глаза пленили сказочным очарованием. Красивая… Её не портили ни синяя косынка, ни бушлат на несколько размеров больше. Шла в лаконичных балетках по рыхлому бетонному покрытию как лебёдушка: осанка прямая, гордо вздёрнутый подбородок и чувство собственного достоинства во взгляде.

— Почему вы ничего не спрашиваете? — мы брели вдоль металлического ограждения, очерчивающего территорию свободного передвижения. Не торопились, будто и вовсе прогуливались.

— Потому что и так все ясно. Ты, я, все мы в колонии, а значит, пора начинать всё сначала.

— Странные мысли, — я усмехнулась и чуть ускорилась, сравниваясь с ней. — Здесь вроде принято думать о прошлом. Это же местная забава такая – ностальгировать, щедро привирая подробностями.