– Представить нельзя – в принципе! – в этом суть и сложность Веры в Бога, – что не берется она ни Представлением, ни Обучением, – а может находится именно только в душе:

– Человека.

Именно Читателя Библии.

Рассматривается только сам Текст Библии, а этот не пришей рукав, во внимание не принимается абсолютно, – и не задумываются даже:

– Как он будет верить? – если не причастен этого Текста.

Следовательно, никто здесь и не предлагают людям верить в:

– Бога.

А только:

– Мы верим, а вы уж – будь спок – верьте тока-тока нам-с.

Это именно и есть рабство, в которое погрузилось Село Горюхино А. С. Пушкина. Рабство принципиальной невозможности:

– Верить в Бога.

Пушкин посчитал – как и Шекспир – правду можно протащить в жизнь, но только:

– Незаметно!

Ромео проиграл и Дубровский проиграл, – но!

Только на вид, ибо смогли спрятать победу за устройством мира, – как за:

– Театром, – имеющим не одну, а Две реальности.

Здесь в Ревизоре тоже есть расшифровка, но сегодня что-то не вижу. Ибо смысл всей классики в том же в чем и расшифровка Ромео, когда закричал от радости, что может спасти Джульетту. Но невидимым для остальных Героев этого Романа образом. А именно, надо увидеть только одну, но, как оказывается, непростую вещь, что:

– Идет спектакль, – что и Весь Мир – это тоже Театр и люди – значит не одинарные, а наоборот:

– Двойные, – что значит Высоцкий и Смоктуновский носят такие свои фамилии не только для папы и мамы плюс соседки, но ради:

– Ролей, которые они исполняют на Сцене.

Надо лишь разгадать Связь короля Лира, и его же:

– В придурошном состоянии с пучком травы на голове.

Разделить непрерывный текст предложения на два по невидимой невооруженным глазом черте, – как сказано Иисусом Христом:

– Для человека это невозможно!

Не берется этот интеграл – в принципе. Но вот есть это самое ЕСЛИ:

– Если не бывает в зрительном зале зрителей.

Если не существует Зрительного Зала, а у Книги:

– Не бывает Читателя, – как – о! мама мия:

– Не только наблюдателя за происходящим в книге, но и:

– Участия в ее событиях!

И мало кто, а здесь вообще все почти в один литературоведческий голос:

– Думают, что и вообще так не бывает.

Разве Зритель может принять участие в действии спектакля?!

Получается, что – априори. Если есть Зритель, то это именно тот, кто принимает участие в спектакле.

Здесь – это может быть только наблюдатель.

Но вот даже я давно сие знаю, но сейчас – идет по планшету Ревизор – нич-ч-чего-о не понимаю, где та щель, куда может влезть.

Каждый раз надо начинать заново.

Почему Пушкин и написал, что воздвиг себе Нерукотворный памятник и почему к нему не зарастят народная тропа:

– Ходить будут, смотреть будут, но так и не удастся увидеть, как Дубровский спасает Машу, а – значит – и Хэппи-Энд всего произведения, как тоже самое и Ромео у Шекспира никогда не расколдует от смерти свою Джульетту.

Сразу начинают сравнивать с реальностью:

– Ну, это же невозможно, если она уже умерла!

Но! В том-то и дело, что спасение идет путем изменения реальности способом Нового Завета:

– Реальностью пьесы становится не только Сцена, но реальность начинает включать в себя и Зрительный Зал.

Почему и Мария Магдалина не увидела сразу Иисуса Христа после Его Воскресения, и нашла только: обернувшись именно в:

– Зрительный Зал.

Реальность по Новому Завету состоит уже не из одной части, части которую видит Человек, – но и сам ей – реальностью становится, – и, следовательно, реальность – это уже:

– Две части, – Две Скрижали, – одна из которых Сцена, а другая Зрительный Зал.

Человек, как только наблюдатель жизни – становится и ее Участником.