Иван постучал и толкнул дверь. Пучки сушёных трав, висевшие в сенях, источали терпкий и приятный запах летнего луга. Иван с удовольствием вдохнул его и вошёл в горницу.

Под образами на высоких подушках полулежала морщинистая старуха с запавшими щеками и тёмными кругами вокруг глаз. Иван ни за что не признал бы в ней Серафиму. В двухтысячном он помогал ей искать следы чёрной магии после теракта в московском метро. А потом её перевели на более спокойную работу наместницей в Берендеевке – присматривать за местной нечистью и вовремя обезвреживать.

– Здравствуйте, Серафима Степановна, как себя чувствуете? Может, надо в больницу? – растерянно произнёс Иван, стоя посреди просторной комнаты.

Она поманила его рукой и еле слышно прошептала:

– Иван, наконец-то. Подойди ближе.

Он сел рядом на табурет, поднёс ей чашку с водой. Она чуть пригубила и отодвинула её. Собравшись с силами, она медленно, с хрипами стала говорить, часто останавливаясь, чтобы перевести дух.

– Слушай и не перебивай… Уйду я сегодня… Силу я потеряла… Кто-то отменил моё заклятие… тебе разбираться… В шкафу – папка, досье на местных… Под матрасом амулет защитный… Тебе на шею… Носи, не снимай…

Иван вытащил красивый прозрачный камень на серебряной цепочке, который тихонько вибрировал в руке и покалывал кожу.

– Надень на шею и держи его в кулаке, – потребовала Серафима.

Как только Иван надел амулет, его накрыла тёплая волна. Наместница взяла его за руку и крепко сжала, даже слишком крепко для еле живой старухи.

– Сейчас только молчи и запоминай, – зазвучал в голове у Ивана её сильный строгий голос.

И тут началось такое невероятное головокружение, что, казалось, не держи она его руку, улетел бы в тартарары. Перед глазами с бешеной скоростью, как в центрифуге, проносились картины из жизни наместницы, связанные с Берендеевкой и старинной усадьбой. Удивительно, что Иван их видел во всех подробностях и успевал запомнить.

Вот Серафима, девчонка-сирота, гонит корову на луг. Вот юной девушкой с ведром воды встречает отряд всадников. Вот стоит в церкви с женихом, а на её пальце сверкает золотой перстень с очень крупным кроваво-красным камнем. Вот вампир с жуткими клыками неподвижно лежит внутри каменного саркофага, безумно вращая выпученными глазами. Вокруг горят факелы, а Серафима – ей лет сорок – читает заклинание, запечатывающее каменную плиту саркофага. Потом идёт по бесконечно длинному тёмному коридору и выходит на свет. Она опять произносит заклинание, рисуя рукой огненные знаки. И на пальце у неё все тот же перстень с тёмно-красным камнем. Домик, через который наместница вышла из подземелья, растворяется в воздухе без следа.

На следующем «кадре» Серафима – старушка-травница – лечит сельчан и собирает лекарственные травы для санатория. «Кадр» снова меняется – Серафима совсем дряхлая, сильно кашляет, лежит в лихорадке, а у её постели немолодая женщина и красивая девушка. Девушка кормит Серафиму с ложки, даёт лекарство, а уходя, зачем-то открывает форточку.

Когда центрифуга в голове утихала, Иван почувствовал сильную тошноту и слабость, а рука наместницы безвольно упала с кровати. Он понял – это конец.

После смерти Серафимы Иван не сразу смог включиться в работу на ТЭЦ. Сидел в кабинете в лаборатории, изучал досье и историю усадьбы Чернопольских. Среди бумаг нашёл завещание на своё имя. В нём Серафима называла Ивана внуком и оставляла в наследство дом в Берендеевке. А ещё вместе с домом ему переходила и должность наместника.

Эпизод с форточкой, которую, уходя от Серафимы, открыла незнакомая девушка, не давал Ивану покоя, и он позвонил в офис.