Ехидный смешок, тоненький, детский, раздался у самого уха. Девушка вздрогнула, напряглась. Глаза распахнулись, заметались по пустым полкам.

Никого. Ничего. А где же попутчик?

И, как бы отвечая на её невысказанный вопрос, в купе завалилась фигура.

Грузная, бесформенная.

В мокрой заснеженной дублёнке, в чёрной вязаной шапочке, надвинутой на глаза, и колючим въедливым взглядом.

Так и не сняв промокшей одежды, он плюхнулся напротив девушки, и полка под ним жалобно скрипнула. Велиана напряглась, занервничала, но тут её взгляд выхватил из тени за могучей спиной мужчины хрупкую фигурку ребёнка.

Мальчик, худенький, темноволосый. С виду лет двенадцати, кажется. В куцей курточке, без шапки неуверенно топотался в проходе, не решаясь зайти.

– Боже мой! – воскликнула девушка, – Ты же совсем промёрз!

Кинув укоризненный взгляд на мужчину, она заторопилась к ребёнку. Тот же и бровью не повёл. Как уселся, так и сидел истуканом.

– Малыш, пойдём со мной, не бойся, – присела она рядом с мальчиком, заглядывая тому в глаза. Такие печальные, тусклые. И сам он был так худ, казалось, что кожа натянута прям на скелет. Взяв в тёплые ладони его ледяные пальчики, девушка изумилась. Настолько они были хрупки и тонки, будто веточки сломанного молодого деревца.

Мальчик молчал, опустив голову, а под ноги с чёрных волос капал растаявший снег.

Велиана поднесла ладошки к губам и легонько подула, пытаясь согреть детские ручки, и на миг, буквально на секунду, глаза мальчика ожили. Зажглись, словно бенгальский огонь, и снова погрязли во тьме.

Усадив ребёнка на свою полку, девушка устроилась рядом и растерялась.

С тех пор как в вагоне появилась эта странная парочка, всё изменилось.

Некогда тихонько шептавшиеся влюблённые, резко отпрянули друг от друга. Надулись. Нахмурились. В каком-то купе захныкали дети. А в начале вагона недовольно заёрзал нервный старик. Забурчал. Замотал косматыми лохмами. Рядом сидящие женщины заворчали. Куда делось то радостное настроение в ожидании приближающегося праздника? Та приятная суета меж туго набитыми сумками? Растерянные улыбки… Быстрые выжидающие взгляды… Даже запахи притупились.

Повсюду витавшие ароматы вкусных копчёностей, лоснящихся от обилия жира, словно угасли. Щекочущее нос, вездесущее благоухание цитрусовых, незыблемый символ конца года, будто пропал. Выветрился. Огненным всполохом оранжевой свежести смешался со тьмой. Вязкой, тягучей, пугающей.

Напряжение в воздухе набухало, пульсировало, заполняло вагон негативными эманациями первозданного хаоса.

Помотав головой, Велиана поморщилась. Морок прошёл, отступил. Выпустил из своих цепких объятий чувствительный разум. Облегчённо вздохнув, Велиана внимательно оглядела попутчиков.

Мужчина молчал. Он даже не скинул дублёнку. На полу под ним уже скопилась целая лужа погибших снежинок. Однако его это не беспокоило.

«Наверное, очень замёрз, не согрелся ещё», – подумала девушка и повернулась к ребёнку. И вздрогнула.

Немигающим мертвенным взглядом он смотрел на неё. Если бы не пугающая бледность детского личика, его можно было принять за цыгана, но нет. В тонких прямых чертах мальчика сквозило какое-то благородство.

О таких говорят… «аристократичная внешность».

Глаза же его зажглись интересом.

– Привет, – улыбнулась ему Велиана, – Тебя как зовут?

– К… Кирилл, – мальчик запнулся. А может, это просто от холода дрогнул голос.

– Приятно познакомиться, Кирилл, а я – Велиана, – слегка потрясла девушка узенькую ладошку.

Как она ни старалась отогреть, пальцы Кирилла оставались холодными.

Она озадаченно замерла. Будто уловив перемену в её настроении, мальчик аккуратно вытянул свои руки из чужой хватки и скривил губы.