Машина остановилась у края леса. Дженнифер выпорхнула из салона и оглядела приветливый лес. Прохладный ветерок скользнул ей под лёгкую маечку, и девушка содрогнулась. Нечто незримое, но ощутимое чуткой душой, будто бы поприветствовало её, разрешило пройти. Ей бы остановиться, задуматься, но Дженнифер, тряхнув головой, отбросила прочь все сомнения и улыбнулась.

– Это место полно печали, – прошептал Эндрю, передёргиваясь, будто скидывая с себя негатив. – Но в нем есть и сильная жизненная сила, словно оно не желает угаснуть…

Дженнифер, словно танцуя, подошла к спутнику и, улыбнувшись, погладила того по руке.

– Не бойся, Эндрю. Здесь нет ничего, чего мы не смогли бы преодолеть вместе. Мы найдем ответы на все вопросы. Ведь мы любим друг друга и привезли с собой свет, который рассеет любую зловещую тьму. Посмотри же! Это место… Оно потрясающее! – воскликнула Дженнифер, глядя на лес, окутанный вечерним туманом.

– Да, – кивнул Эндрю и скривился, протягивая ей рюкзак. – Ты там кирпичей наложила, что ли? – Дженнифер хихикнула, щуря глаза.

– Там всё, что нам может понадобиться.

Женщина в белом убрала руку, и в её глазах зажглась странная жалость.

Дженнифер вынырнула из картин чужой боли, хватая ртом воздух, будто бы утопающий со дна тягучей реки.

– Как же так? – вырвалось у неё. Теперь она смотрела на женщину совсем другими глазами. Их наполняла скорбь, обида и жалость к несчастной душе невинной Варвары.

– Теперь ты понимаешь, почему не могу отпустить я вас. Потомков беглых крестьян, проклятых в смертном крике?

– Они были глупыми, тёмными и отчаявшимися. – Дженнифер заломила руки. По щекам её текли слёзы. – Они боялись тебя…

– Да я разве пугала? Всё для них делала. Чем могла, помогала, а они… Эх, – махнула Варвара рукой.

– Отпусти Эндрю, и я займу твоё место, – сжав кулаки, решительно Дженнифер выдохнула. В душе её, требуя справедливости, разгорался праведный гнев. Не заслужила Варвара такой судьбы. «А как же я?» – пискнуло чувство самосохранения и тут же было отброшено шквалом святой правоты.

– Сама? – сощурив глаза, Варвара вперилась в девушку. – По своей воле?

Та, упрямо сжав губы, кивнула.

– Ну гляди, девка, назад ходу нет! Не пожалей только! – И став лёгкой дымкой, смеясь, молодая ведунья Варвара, вскинув руки, исчезла в небытие.

– А как же Андрей? Ты отпустишь его и снимешь проклятье? – запоздало затараторила Женя. Глаза её лихорадочно метались по сторонам, где с комнаткой стали происходить разительные перемены. Вот обугленный стул посветлел, очистился от черноты, сам поднялся и встал под стол. Земляной пол покрылся пахучими досками. Стены сбросили шелухой давнюю копоть, засияли домашним теплом. В цветочек обои, знакомые. На столе бабушкина скатёрка. Просветлело окно, распахнулось, взметнув мамины любимые шторы. И, не поверив глазам, Женя уставилась в белый день. Вот только сейчас за порогом клубилась непроглядная ночь, а теперь день. И пенье птиц, стрёкот живности. Словно шоры слетели с уставших глаз. И Андрей. Живой, здоровый недоумевающе оглядывается по сторонам и макушку почёсывает.

– Эй, Эндрю! – метнулась к нему, радостно раскрывая объятия, девушка, да так и прошла сквозь любимого. Тот лишь поёжился да отправился прочь. Быстро вышел из леса, будто не блуждала она часами во тьме, а топталась возле дороги. Запрыгнул в красный автомобиль да, вдавив педаль в пол, исчез в клубах пыли.

– Вот и всё, – всхлипнула Женя, но выдавить из себя захудалую слёзку так и не сумела. Ведь впереди у нее целая вечность в прекрасном лесу.

Солнце садилось, окрашивая небо в оттенки лилового и оранжевого, как будто кто-то разлил по нему краску. Лучи пробивались сквозь густую крону деревьев, рисуя на земле причудливые узоры, словно танцующие огоньки. Воздух был пропитан запахом влажной земли и сосновой смолы, а тишину нарушали лишь шелест листьев и пение птиц, сбившихся в стаи перед ночным перелетом.