– Принцип устройства и работы трансформаторов электрического тока.

– Ну, и каков принцип работы трансформаторов, Владик?

Влад слегка наклонил голову, набычился и своим уже далеко не юношеским, прокуренным голосом протянул, понизив его на октаву:

– У-у-у-у.

Такой ответ привел ГИПа в неописуемый восторг. Он буквально заревел:

– Молодец, Владик. Пять.

Поразительно, что присланные из Гороно два других члена «Государственной аттестационной комиссии» не посмели спорить с Перельманом и в аттестате Ш. появилась, наряду с тройками, одна пятерка – по физике.

Вернусь, однако, к рассказу о том, как Георгий Иосифович ставил оценки в четвертях. Когда очередь доходила до увальня, слегка полноватого Володи Брусина, приходившегося Перельману дальним родственником, то он родство всегда подчеркивал. Он произносил: «Брусин», – при этом Володя, мальчик вообще не очень живой, а даже скорее флегматичный, – оставался сидеть.

– Ну-ка, встать, когда с тобой разговаривают старшие, – с металлом в голосе произносил Перельман и добавлял: «Племянничек».

Брусяга вылезал из-за парты очень своеобразно: он сначала отбрасывал откидную доску, чтобы создать простор для дальнейших манипуляций, потом наклонялся над партой и, оставаясь таким же согбенным, вытягивал толстенький животик над партой и только после этого слегка распрямлялся.

Обычно после этого из его уст слышалось что-то вроде:

– Ну. Так и что?

Следует заметить, что Брусин был отличным учеником и замечательным человеком. Он был моим самым близким другом в школе и оставался таковым на протяжении почти пятидесяти лет после окончания школы. Поэтому можно было бы приписать мне желание как-то выделить его описание особо красочными деталями. Но я стараюсь сохранять объективность и быть близким к тому, что было на самом деле. Конечно, ничего противоестественного в том, что Георгий Иосифович выставлял пятерки в четверти Брусину не было, учился Володя прекрасно и закончил школу с медалью, но ГИП сохранял право на спектакль и обрамлял очередную пятерку такими тирадами:

– Ну, что тут поделаешь? Если я встречу тетушку на рынке, что я ей скажу? Вечно ставишь меня в неловкое положение. Стой прямо, не клонись вбок. Наказание мое. Ладно, садись. Пять.

Володю с раннего детства начали учить игре на фортепиано. Как я знаю, его дедушка и бабушка настаивали на этом и ревностно следили за пианистическими успехами своего любимца и баловня. Классе в шестом еще один наш классный приятель, Юра Фролов, отличник и умница, из очень хорошей семьи (его папа Николай Андрианович был доцентом-математиком в университете) начал брать уроки аккордеона. Родители нашли ему хорошего учителя, купили большой немецкий трофейный инструмент, сияющий всякими планками и накладками, и Юра быстро научился лихо наигрывать модные вещички, вроде «Чардаша» Монти. Во время игры он закидывал голову, картинно раскачивался в стороны, отбивал такт носком ботинка и выглядел очень импозантно.

Наша троица была неразлучна, мы почти каждый день гуляли втроем по Откосу или по Свердловке, часто собирались у Брусина дома (у Володи в распоряжении была отдельная комната, в ней и располагалось пианино, на котором он просто мастерски играл Лунную, Патетическую и Апассионату Бетховена, многие этюды Шопена, но, впрочем, баловался и некоторыми популярными шлягерами).

Однажды, сидя у Брусяги дома, мы решили, что надо нам создать джаз-бэнд, трио. Фрол будет играть на аккордеоне, Брусяга на рояле, а я буду стучать на барабане. Музыке меня учить маме было не на что, но слух у меня был хороший, я вечно настукивал пальцами по столу, когда ребята что-то наигрывали, и я решился заделаться ударником. У Брусяги оказался дома барабан с палочками, и мы приступили к репетициям, которые быстро завершились тем, что мы уверились в способности «сбацать что-то клёвое» на школьном вечере, на который давно были приглашены девочки из Первой (женской) школы (конечно, под присмотром учителей из обеих школ). С репертуаром у нас проблем не было. У Володи дома был патефон, его мама собирала всякие пластинки, и среди них было несколько таких, которые нам нравились, и мы решили на слух разучить эти вещички.