— У неё точно есть дар? — с сомнением покачивал головой «папаша».

— Разумеется! — изобразил обиду магистр. — Я помню условия сделки. Дар у девочки сильный, но не развит. Это, признайте, даже лучше. Меньше возни.

— Лучше! — с энтузиазмом воскликнула Марианна. — Не нужно тратиться на сдерживающие артефакты.

По её тону чувствовалось, что именно отсутствие такой предусмотрительности позволило доченьке раньше срока покинуть родительское гнездо. Разговор свернул в финансовую сторону, мужчины принялись обсуждать непредвиденные расходы. Зур настаивал на компенсации, наниматель, оказавшийся тем ещё скупердяем, утверждал, что первоначальной суммы вполне достаточно. Я ощущала себя предметом мебели скучно обставленного хозяйского кабинета, стояла в стороне и думала о том, как сестра отреагировала на моё письмо. Марианна пыталась встрять в мужской диалог с вопросами о чужой примитивной реальности, не пропадёт ли там их ненаглядная доченька.

— Она превосходно устроилась, — бросил ей Заливан и вернулся к препирательствам о деньгах.

Фраза эта меня взбудоражила: что это, попытка отвязаться от въедливой женщины или правда, случайно сорвавшаяся с языка? Мне-то Зур говорил, что не нашёл Каролину, следовательно, не мог знать, как она устроилась. Расспросить магистра не удалось — получив треть желаемой компенсации, он удовлетворился этим и быстренько ретировался, даже не взглянув в мою сторону.

С того памятного дня я не покидала особняк. Дотты жили на широкую ногу. Что можно было выставить напоказ, выставлялось: огромный дом в четыре этажа, построенный буквой «П», гараж на четыре автомобиля, крытый бассейн, зона отдыха с беседкой, качелями, спортивными снарядами, в дальнем углу сада конюшня с тремя чистокровными скакунами. Всё это я изучила за неделю, а вот за периметр поместья мне выходить не позволяли. Попытка очаровать охранников провалилась. Хотя молодые парни с удовольствием со мной любезничали, выпустить за барьер категорически отказывались. Даже «взглянуть одним глазком» не давали. Единственной отрадой в череде печальных дней оказалась Лилечка — моя теперешняя племянница. В первый день новоявленная родня организовала торжественный обед в мою честь. Выйдя в столовую, я была несказанно удивлена, когда услышала топот быстрых детских ножек и визг.

— Ура! Ура! Она вернулась! — широко раскинув руки, нёсся ко мне белокурый пятилетний пострелёнок.

Я обрадовалась девочке — привыкла возиться с детишками и не представляла, как буду жить без их общества. Тем не менее недоумевала: Лилечка обожала Кару, хотя никак не могла помнить тётку, покинувшую дом ещё до рождения племянницы. Она и не помнила — не заметила подмены — при этом любила со всей искренней детской страстью. Не удивительно ли?

Строго говоря, Каролину не помнил никто. Мной не заинтересовался ни один человек. Не заглянули в гости подруги, не наведался брат и невестка — студенты выпускного курса магической академии. Хотя, насколько я могла судить по разговорам за столом, о возвращении Каролины оповестили всех заинтересованных людей. Можно было только гадать, кто эти люди. Да! Три года назад Дотты сменили всю прислугу. Слова Заливана о том, что Марианна и Мирамир смирились с исчезновением дочери, подтверждались как-то криво. Эта парочка явно темнила, и мне следовало поскорее разобраться с их целями.

Всё осложнялось тем, что имела я только одного информатора — племянницу. Горничные сторонились меня и поглядывали косо. Няня Лили казалась приветливой, но расспросы встречала однообразным пожиманием плеч. «Отец» ходил с озабоченным видом и хмурился при малейшей попытке его потревожить, «мать» каждый раз делала круглые глаза, стоило мне попасться ей на пути. Они откровенно ждали момента, когда я исчезну из их жизни, то ли боялись привыкнуть и вскоре потерять, то ли чувствовали вину.