Она слушала и понимающе кивала. Она знала, что иначе поступить не могу. Прощаясь, пообещала хоть чем-то помочь. И помогла. А иначе с чего бы через неделю после отъезда из Верхотурья партийной комиссии, возглавляемой Белоусовой, из обкома КПСС позвонили редактору, чтобы тот срочно командировал в Свердловск Мурзина. Причину срочности никто не объяснял: не принято было. Догадывался ли о чем-то? Скорее, да. Выехал в тот же день, точнее, поздним вечером, и утром другого дня сидел в кабинете Дворянова. Тот без лишних слов сказал, что есть намерение перевести меня для дальнейшей работы в Богданович. Кивнул: согласен, мол.

– Почему не спрашиваешь, на какую должность?

– Не имеет принципиального значения. – Ответил и тут же прибавил. – Ситуация в Верхотурье такая, что…

– Знаю… Иди на автовокзал, сейчас же отправляйся в Богданович. Редактор ждет.

Съездил, благо совсем близко. Вернувшись, ответил отказом. Это несколько озадачило Дворянова.

– Почему? – Спросил, недоумевая, он.

Коротко, не вдаваясь в детали, ответил:

– Редактор не понравился.

– Первое впечатление – ошибочно чаще всего.

– Возможно. Но интуиция подсказывает, что не сработаемся. Стоит ли рисковать, Виктор Федорович?

– Извини, хотел, как лучше. Или тебе уже неспешно? Может, оставили в покое, и можешь ждать?

– Да нет. Еще две недели и захомутают. Не вырваться.

– Тогда… У тебя есть где переночевать?

– Переночую. – Уверенно ответил ему.

– Утром, первой же электричкой отправляйся в Шалю. Редактору и в райком я сейчас позвоню. Если там все тебя устроит, – на обратном пути заедешь ко мне.

Съездил в Шалю. Сравнивая с Богдановичем, – дыра. Но решил не отказываться. Не бесконечно же вертеть носом. В Верхотурье возвращался уже с письмом обкома КПСС, в котором предлагалось райкому КПСС, в порядке перевода, откомандировать для дальнейшей работы в качестве заместителя редактора районной газеты «Путь к коммунизму» коммуниста Мурзина Геннадия Ивановича. Это означало, что там возьмут под козырек. Для райкома мой отъезд оказался громом среди ясного неба. Сожалели, что, как они выразились при прощании, «единственный приличный коммунист в редакции и тот уезжает». Собрался за несколько дней и покинул Верхотурье без каких-либо проблем. Уезжал, сожалея. Потому что в коллективе у меня не было конфликтов и, главное, редактор ко мне относился хорошо. Не моя вина, что так получилось. Мне все-таки сильно повезло, что начал профессиональную журналистскую карьеру именно здесь, в Верхотурье. Во многом, благодаря Александру Николаевичу Ахмадееву, своему первому редактору. А как же закончилась история с Коршуновым? Убрали-таки с должности. Он уволился и работал, как мне говорили, воспитателем в детской колонии. На место заместителя редактора прислали Воробьева, также горького пьяницу (покруче Коршунова) и столь же плохого семьянина.

Шаля… Что из себя представляет? Поселок городского (городского, правда, нет ничего) типа, райцентр с населением не более шести тысяч. Впрочем, на территории всего района проживало тогда не более тридцати тысяч. Промышленных предприятий? В райцентре – ни одного (если не считать леспромхоз и крупную одноименную станцию) предприятия. Всё настолько карликовое, что и упоминать не стоит. Из «очагов досуга» – один районный Дом культуры, где в день дают по одному киносеансу, зал – почти пуст, поскольку зимой в нем несуразный холод. Две средних школы, несколько крохотных магазинов системы потребкооперации, в которых без проблем можно приобрести лишь хлеб, но и тот (производство местной пекарни) никуда негодного качества. Люди живут в своих домах. Правда, за год до моего приезда построили четыре восьмиквартирных каменных дома. Считаются элитными. Потому что есть водопровод (правда, лишь холодная вода) и на колонку ходить не надо, отопление – печи-голландки, уборные – в квартирах, но представляют из себя крохотные помещения, где есть труба, идущая вниз, по которой нечистоты попадают в выгребную яму. Обратно по трубе вверх поднимаются специфические ароматы, спастись от которых невозможно. Утешает, что все-таки не надо ходить на улицу. Живет в домах – местная интеллигенция и некрупное районное начальство. Главные же лица района живут в отдельных коттеджах, в которых, по словам очевидцев, есть все современные удобства. Но они настолько индивидуальны, что доступ к ним имеют одиночки. Например, первый секретарь райкома КПСС, председатель райисполкома. Ну, и еще несколько семей. Улицы не асфальтированы, поэтому каждый проезжающий лесовоз поднимает пыль, оседающую потом долго на всё в окрест. Кое-где есть тротуары, но досчатые. Никто за ними не следит, поэтому люди не рискуют ими пользоваться: можно в расщелине завязнуть и ногу сломать.