Вся церемония никак не вписывалась в рамки той идеологии, носителем которой была газета. Мало того, что отмечается неотмечаемый официально юбилей; мало того, что в редакции официально организованна выпивка! Еще и посещение церкви!

В день проведения «круглого стола» Ахмадеева не было. Не было и тогда, когда был опубликован (22 июня) отчет в газете, причем, на весь внутренний разворот. Заместитель редактора Виктор Коршунов, подписавший номер в печать, рисковал: никто не знал, как отнесется шеф и как отреагирует отдел пропаганды и агитации райкома КПСС к подобной газетной акции, идущей вразрез с принятыми нормами.

Приехал из Свердловска редактор. Утром же (первым, чтобы информация дошла до него, так сказать, из первых уст) в кабинете появился я. Рассказал все. Он долго читал отчет с «круглого стола», хмыкал и крутил головой. Отложив в сторону газету, долго молчал и смотрел в окно. Потом сухо спросил:

– На чьи деньги?

Понял вопрос.

– На свои.

– Сколько? – Вновь спросил шеф.

– Тридцать восемь рублей пятьдесят копеек.

– Миллионер? Много зарабатываешь?

– Нет, но… Мне, Александр Николаевич, так хотелось, чтобы ветеранам у нас было хорошо… неформально… чтобы торжественно… чтобы им запомнилась встреча.

Проходит минута в полном молчании. Редактор выходит и возвращается с бухгалтером, у которой в руках всем известная книга приказов.

– Выдай, – говорит он, – Мурзину тридцать восемь рублей пятьдесят копеек.

Бухгалтер догадывается, на какие цели: на ее глазах проходила встреча. Она говорит:

– Можно было бы провести по статье «Прочие расходы», но…

Редактор знает об этом самом «но». Имеются в виду траты, которые никак нельзя показывать в финансовом отчете, а именно, покупка свечей, венков, водки, само собой.

– Из фонда редактора. – Бросает Ахмадеев. – Напишет заявление, мол, материальная помощь понадобилась… Ну, сама понимаешь, как все надо сделать.

Бухгалтер кивает и уходит. Тишину нарушает редактор.

– Не согласовал… Пропартизанил… Но, – он усиленно трет столешницу ладонью, – молодец.

Ухожу от редактора с легким сердцем. Понял шеф и простил.

Потом ревниво просмотрел все городские и районные газеты области за 22 июня и ни в одной не было материалов о той войне. Ни в одной!

Скуп на эмоции редактор, но его понимал: он готовился к отражению возможной атаки со стороны райкома КПСС. Атаки, кажется, не случилось: райком почему-то отнесся к акции спокойно. Или это мои ошибочные ощущения? Может, просто-напросто я не знал?

И последнее: по словам старожилов редакции, подобной акции в ее стенах еще не проводилось. Что ж, приятно быть первым.

Честно сказать, редактор имел на мой счет виды. Сужу по ощущениям и некоторым косвенным признакам. Редактор, видимо, очень хотел меня подольше задержать в городке. Возможно, готовил себе на смену. Он прекрасно понимал, что иначе улечу в другие края.

Во всяком случае, тем же летом началась некая возня, которая пришлась мне не по вкусу. А дело вот в чем.

У заместителя редактора вылезли наружу семейные неурядицы. Жена, как это было принято, пошла жаловаться на мужа в райком КПСС. Выслушали ее внимательно и возмутились: заместитель редактора и аморалка, бьет и пьет?! Виктор Коршунов вскоре ушел из семьи и связался, чем усугубил свое положение, с другой женщиной. Партия не могла простить подобного поведения. И встал вопрос об отстранении Коршунова от руководящей работы, об освобождении от обязанностей заместителя редактора. Сразу и открыто выразил свое несогласие, потому что догадывался о подоплеке шумихи (дело в том, что Коршунова в райкоме за что-то не жаловали). А когда совершенно случайно стало известно, что именно меня готовят на должность заместителя редактора, то вообще возмутился. Сразу и всем открыто сказал: по трупам не ходил, и ходить не собираюсь.