Но именно в эпоху, когда философская спекуляция выставила идею развития в качестве общего принципа, наука начинает отрицательно относиться к вопросу об объективной универсальной цели государства, признавая его бессодержательным. Прежде всего сюда относятся те последователи современного органического учения о государстве, которые утверждают, что государство не имеет цели[282]. Это логически, безусловно, правильно, если серьезно относиться к естественнонаучной аналогии. Ибо вопрос о том, имеет ли организм какую-нибудь цель для чего-либо вне его находящегося, с эмпирической естественнонаучной точки зрения недопустим. Органическая теория обычно исходит из того, что государство есть самоцель или, другими словами, что оно в себе самом заключает цель своего бытия[283], отрицая, таким образом, существование объективной цели. Механически-материалистический взгляд на природу и историю еще более естественно, чем органическая теория, склоняется к учению об абсолютной бесцельности государства. Телеологическое миросозерцание, напротив, пытаясь разгадать смысл истории, стремится приписать государству ценность, выходящую за пределы простого его существования[284]. Какая объективная ценность приписывается государству, – всецело зависит поэтому от различия историко-философских воззрений, являющихся только частью общего миро-созерцания. Такая философия истории никогда, правда, не исчезнет совершенно из области спекуляции, ибо как бы мы ни сознавали ограниченность нашего познания, мы никогда не можем совершенно отказаться от стремления к целостному познанию. Но если и допустить, что здесь, как и во всякой другой области знания, пополнение выясненного неизвестным и непознаваемым является неустранимой потребностью нашей духовной организации, то все же все ответы на конечные вопросы лишены объективно убедительной силы и, сверх того, не в состоянии удовлетворительно разрешить реальных проблем современности. Из того общего, что они конструируют, конкретное никогда не может быть выведено хотя бы с некоторой достоверностью.

Совершенно произвольна теория объективной партикулярной цели государства, согласно которой каждое государство имело и будет иметь свою особую цель, присущую исключительно ему, обусловливающую его историческое положение и значение[285]. Для того чтобы установить эти цели, обыкновенно выделяют одну какую-либо из многообразных исторически меняющихся функций соответственного государства и объявляют ее существенно присущей только этому государству целью. Такими специфическими целями признавали, например, для Рима внешние завоевания, для Англии – политическую свободу, для Испании времен Габсбургов – восстановление единства веры, для Германии – осуществление царства свободы (Фихте), для России – колонизацию и приобщение к куль-туре Северной Азии. В широких кругах общества эта теория играет значительную роль, в особенности когда речь идет о международных отношениях. Как часто и в настоящее время говорят здесь об исторических задачах, об исторической миссии того или иного государства, между тем как на самом деле речь идет не об объективных целях, поставленных высшей господствующей в истории силой, а всегда об определенных – действительных или мнимых – интересах данного государства, обусловливаемых всем ходом его исторического развития.

От вопроса об объективной цели следует строго отличать вопрос о субъективной цели государства, т. е. об отношениях государства к индивидуальным целям. Этот вопрос должен быть поставлен и разрешен, и отрицать необходимость его возможно только вследствие смешения объективной цели с субъективной. Необходимость этого вопроса вытекает из следующих соображений.