Торрес что-то записывал за ними в свой блокнот.

–  Значит, получается: лыжные маски, черные свитеры, черные пальто, черные джинсы, худой нервничал сильнее подельника, но в целом оба держались вполне хладнокровно. Больше ничего не вспомните?

–  Больше ничего, – сказал Марв, включая любезную улыбку, ну прямо мистер Благонамеренный.

–  У того, который стоял ближе ко мне, – сказал Боб, – часы не ходят.

Он ощутил на себе взгляд Марва, увидел, что Рарди, державший у лица пузырь со льдом, тоже посмотрел на него. Под страхом смерти Боб не смог бы ответить, с чего он раскрыл рот. А затем, еще больше удивляясь себе, он еще и добавил:

–  И циферблат был развернут сюда. – Боб показал внутреннюю сторону запястья.

Ручка Торреса замерла над листом бумаги.

–  И стрелки не двигались?

Боб кивнул:

–  Показывали шесть пятнадцать.

Торрес записал его слова.

–  Сколько они забрали?

–  Все, что было в кассе, – ответил Марв.

Торрес не сводил взгляда с Боба, улыбаясь ему.

–  Только то, что было в кассе?

–  Все, что было в кассе, офицер, – подтвердил Боб.

–  Детектив.

–  Детектив. Только то, что там было.

Торрес некоторое время оглядывал бар.

–  Значит, если я порасспрашиваю народ, то ни слова не услышу о том, что здесь играют на тотализаторе или, к примеру, не знаю… – он поглядел на Марва, – помогают избавиться от незаконно присвоенных вещей?

–  Каких-каких вещей?

–  Незаконно присвоенных, – повторил Торрес. – Так красиво называются краденые вещи.

Марв сделал вид, будто размышляет над его словами. Затем помотал головой.

Торрес посмотрел на Боба, и тот тоже помотал головой.

–  Или время от времени толкают партию травки? – продолжал Торрес. – Ничего подобного я не услышу?

Марв с Бобом прибегли к Пятой поправке[4], сами того не сознавая.

Торрес раскачивался на каблуках, глядя на них обоих так, будто они разыгрывали перед ним комедийный скетч.

–  А когда я проверю кассовые ленты – Рита, не забудьте изъять их, o’кей? – сумма будет ровно та, что у вас отобрали?

–  Точь-в-точь, – сказал Марв.

–  Не сомневайтесь, – сказал Боб.

Торрес засмеялся:

–  Ага, значит, курьер успел прийти раньше. Повезло вам.

До Марва наконец-то дошло, он нахмурился:

–  Между прочим, мне не нравятся ваши… как это… инсинуации. Нас ограбили.

–  Я знаю, что вас ограбили.

–  А вы обращаетесь с нами так, будто в чем-то подозреваете.

–  Ну уж точно не в том, что вы ограбили свой собственный бар. – Торрес закатил глаза и вздохнул. – Марв… вы же Марв, правильно?

Марв кивнул:

–  Ага, имя написано на вывеске снаружи.

–  Так вот, Марв, – Торрес потрепал Марва по руке над локтем, и Бобу показалось, что коп с трудом сдерживает ухмылку, – каждая собака в округе знает, что вам сливают общак.

–  Чего-чего? – Марв приложил ладонь к уху и придвинулся к Торресу.

–  Общак, – сказал Торрес. – Это общаковый бар.

–  Я и слов-то таких не знаю, – сказал Марв, озираясь в поисках галерки, которая оценила бы его экспромт.

–  Неужели? – Торрес продолжал играть, явно получая от игры удовольствие. – Ну, скажем так, в этом районе и еще в паре других по городу имеются криминальные элементы.

–  Типун вам на язык, – сказал Марв.

Торрес широко раскрыл глаза:

–  Да нет, я серьезно. Ходят слухи – одни считают их городской легендой, другие называют гребаным голым фактом, пардон за мой французский, – так вот, ходят слухи, что некий криминальный, так сказать, коллектив, синдикат, если хотите…

–  Синдикат! – засмеялся Марв.

Торрес тоже засмеялся:

–  Представляете? Вот именно, криминальный синдикат, в основном это выходцы из Восточной Европы, то есть всякие там хорваты, русские, чеченцы, украинцы…