Наши с Анджеем кулоны, подаренные Оливией. Лежащие друг напротив друга.

– Анджей… – тихо прошептала я, с трудом сдерживая дрожь во всем теле. – Анджей, пожалуйста…

Не успела я закончить фразу, как его лицо вновь оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

– Пожалуйста «что»? – прошептал он в мой приоткрывшийся от наслаждения рот.

– Я хочу тебя, – отозвалась я, с жадностью впиваясь в горячие губы любимого, и ощущая, как его успевшая покрыться испариной горячая кожа еще плотнее соприкасается с моей. – Хочу…

Длинные пальцы Анджея вдруг крепко-накрепко переплелись с моими, а его бедра с силой прижали меня к матрасу, заставляя еще шире развести ноги в стороны.

– Я твой, любовь моя. Весь, без остатка. Окончательно и бесповоротно.

Супруг поднес мою ладонь к своим губам и поцеловал пальцы в том самом месте, где в темноте поблескивало толстое обручальное кольцо с надписью «любовь навечно».

– Я твоя, любовь моя. Вся, без остатка. Окончательно и бесповоротно, – прошептала я в ответ, а затем бедра Анджея осторожно двинулись вперед.

Сквозь тело словно бы пропустили самый настоящий электрический разряд, а с губ сорвался очередной стон.

Мои пальцы принялись лихорадочно скользить по напрягшейся спине любимого, по его упругим бедрам и ягодицам.

Наши, покрывшиеся испариной лбы осторожно соприкоснулись: с губ Анджея слетел приглушенный стон, когда я прошлась по его приоткрытым губам кончиком языка, а мои лодыжки крепко обвились вокруг его бедер, начинающих двигаться все быстрее и быстрее.

Сладостная боль внизу живота стала нарастать и заполнять собой все тело.

Спина изогнулась, а голова свесилась с подножия кровати вниз.

Мои длинные волосы соприкоснулись с мозаичной плиткой, губы Анджея продолжили ласкать напрягшуюся влажную шею, а толчки стали настолько отрывистыми и частыми, что я больше не смогла бороться с теми звуками, что безумной волной сорвались с губ.

Несколько минут спустя все было кончено.

Любимый без сил замер на моей бешено вздымающейся туда-сюда груди, а я нехотя приоткрыла глаза.

Перед затуманенным взором застыл образ перевернутой вверх тормашками луны, сияние которой озаряло наши переплетенные друг с другом тела.

На улице стало тихо. Песня больше не звучала, вновь сменившись звуками ночного ветра, колышущего цветущие во дворе кипарисы.

Веки словно бы залили свинцом. Они были настолько тяжелыми, что все никак не желали открываться.

Обрывки прошлой ночи врывались в сознание короткими нечеткими образами. Нашей с Анджеем первой брачной ночи, которая навеки сделала нас одним целым.

С губ сорвался приглушенный стон, я откинула в сторону свои густые темно-русые волосы и, оторвав лицо от измятой хлопковой простыни, нехотя приподняла голову.

Тонкие шторки все еще едва заметно подрагивали на ветру, а полуденное солнце уже залило собой улицы.

Высокая стройная фигура Анджея, облаченная в просторные вытертые джинсы, облокотилась о перила, а его взор был обращен куда-то вперед. Туда, где начиналась береговая линия Гибралтара.

В его жилистой руке была зажата кружка с кофе (я четко различала его горьковато-кремовый аромат), а густые золотисто-медные завитки на макушке так и трепетали на ветру.

Я осторожно присела на постели, с невероятным наслаждением выгнув затекшую спину. Прикрывавшее меня тонкое шелковое покрывало сползло вниз, вновь оставляя тело полностью обнаженным. Единственным, что сейчас прикрывало грудь – были мои собственные локоны, рассыпавшиеся по плечам.

С губ сорвался довольный стон, а позвоночник тихо хрустнул.

Недолго думая, я подняла с пола одеяло и обвила его вокруг себя словно тунику.