Несколько мгновений спустя я почувствовала у себя за спиной едва уловимое дуновение, и на моей талии оказались теплые ладони Анджея.

С того самого момента, как мы покинули обитель нестинаров, слова так и не желали слетать с губ. Так, словно ими можно было испортить всю ценность ритуала, что мы прошли на глазах у половины города.

Его мягкие губы прошлись по мочке моего уха, скользнули вдоль основания подбородка, а затем скользнули вниз по шее.

Я податливо изогнулась. В нос ворвался легкий аромат мускуса и перечной мяты, а с губ сорвался тихий стон.

Анджей осторожно отстранился, а я нехотя открыла глаза и посмотрела на любимого.

Его синие глаза напоминали собой два бушующих океана, потемневших перед началом грозной бури, а густые золотисто-медные волосы так и вились на макушке.

Моя ладонь осторожно прошлась по его идеально вылепленной подтянутой груди, а затем замерла возле белого махрового полотенца, что было повязано вокруг его узких бедер.

Супруг одним коротким движением перехватил мои пальцы, а затем поднес их к своим губам.

– Идем, – послышался глухой хрипловатый баритон.

Я послушно двинулась внутрь комнаты, оставляя позади себя теплую танжерскую ночь.

В воздухе витал аромат ванили и старых книг. А еще аромат Анджея.

Тонкий полупрозрачный балдахин, что укрывал нашу постель с обеих сторон, тихо трепетал на врывающемся через балкон ветерке. Где-то слышалось пение. Вполне возможно, что у Абдуллы в «Бабе». Ведь располагалось кафе совсем недалеко.

Мы с Анджеем осторожно поднялись на подиум, а потом замерли у изножья кровати.

Сердце в груди колотилось как бешеное. Дыхание участилось.

И я, и он безумно долго ждали этого самого момента. И, видит Бог, заслужили его.

Недолго думая, я вновь опустила свои ладони на разгоряченную, часто вздымающуюся грудь и невероятно нежно прошлась ими вдоль всего туловища любимого.

– Ты прекрасен, Анджей Моретти, – тихо прошептала я, ощущая как низ живота наполняется приятным теплом. – Я хочу тебя…

Мои пальцы потянулись к краю полотенца и осторожно потянули его на себя.

Махровая ткань беззвучно упала на плиточный пол, а Анджей стал полностью «беззащитен».

Затем, пристально вглядываясь в его темнеющие буквально на глазах зрачки, я, недолго думая, опустила свои пальцы на завязки своего халата и осторожно ослабила их.

Один короткий миг, и шелк податливо сполз вниз.

Сделав шаг навстречу супругу, я крепко-накрепко прижалась к нему всем телом. Кожу мигом обожгло жаром.

Анджей подался вперед, и его губы осторожно, невероятно нежно накрыли мои.

Сердце в груди так и затрепетало.

Несколько секунд спустя любимый оставил мой рот, начав покрывать поцелуями шею, грудь и плоский живот.

Пальцы мигом вплелись в его золотые кудряшки, когда тонкие губы спустились еще ниже, заставляя низ живота стать еще более тяжелым.

Моя спина мигом изогнулась, влажные волосы рассыпались по плечам, а с губ сорвался приглушенный стон.

– Анджей… – хрипло протянула я, с трудом сдерживая участившееся от наслаждения дыхание. – Милый мой…

Пение на улице все еще продолжалось. Понятия не имею, о чем поведывал этот кристально чистый женский голос, но его звуки наравне с ласками любимого заставляли медленно сходить с ума.

– Иди ко мне, – произнесла я. – Пожалуйста, Анджей…

Любимый нехотя выпрямился, а я вновь посмотрела на его прекрасное лицо.

Золотисто-медные, похожие на янтарную пшеницу густые локоны, сапфировые глаза, затуманенные страстью и наполненные бесконечной любовью одновременно, изящно очерченные скулы, тонкие губы… И все это только для меня. Для меня одной. Его нареченной. Его жены. Его судьбы.