– Присядьте, – голос женщины в белом халате был безэмоциональным.

Комната – белая, без окон. В центре – кресло, похожее на стоматологическое, но с электродами, тонкими трубками и сканирующим кольцом над головой.

– Что это? – спросила Есения, боясь сесть.

– Мониторинг нейро-поведенческих отклонений, – ответила врач. – Стандартная процедура. Мы следим за Вашей стабильностью. У Вас были зафиксированы нехарактерные скачки импульсов в затылочной доле. Не волнуйтесь. Вы – в безопасности.

Слово «в безопасности» прозвучало, как приговор. Ей хотелось бежать. Но деваться было не куда, двое сопровождающих стояли у двери, преграждая выход своими широкими, мускулистыми плечами. Есения села и кресло тут же обхватило ее запястья фиксаторами.

Наступила тишина. Глубокая, густая тишина, в которой был слышен собственный пульс.

На экране перед ней появились точки, линии, мигающие сигналы и что-то в ней среагировало. Не разумом, телом и кожей, а словно что-то невидимое, как сеть проходило сквозь нее.

– Частота реакции атипична, – прозвучал голос врача. – Зрачки расширены. Наблюдается микро судорожная реакция верхней челюсти… интересно.

– Мне холодно, – прошептала Есения.

– Температура в норме, возможно иллюзия… или же вторичный эффект…

Внезапно лампы мигнули. Экран перед ней замерцал и на долю секунды показал: «НАРУЖНАЯ СИГНАТУРА ОБНАРУЖЕНА».

– Что это значит? – испуганно спросила Есения.

– Сбой системы, – сухо отозвалась врач.

Кресло отпустило Есению с легким щелчком.

– Сегодня уже лучше. Но нужно продолжать наблюдение.

– Что вы во мне ищете? – резко спросила она.

Женщина не ответила. Только взглянула – внимательно и холодно.

– Всему свое время, Есения Алексеевна.

Есения хотела возразить, но двое мужчин в черном вывели ее из комнаты и повели в уже привычную ей зону наблюдения.

Есения села на кровать. Ритм сердца был ровным, как и дыхание, но что-то не отпускало. Словно что-то было не так. Ощущение чьего-то присутствия не покидало ее.

Она прижала ладони к вискам.

– Успокойся, – прошептала она себе, – все хорошо. Это было обычное обследование. Они сказали, что такое ощущение – нормально.

Но все внутри будто кричало о том, что не было ничего «нормального».

Глубоко под кожей, где-то в районе солнечного сплетения закололо. Тонко, но ощутимо – как будто задели нерв изнутри. В груди резко защемило, а легкие сжались.

– Что это? – схватившись за грудь и пытавшись вдохнуть, прошептала Есения.

На секунду ее зрение исказилось: линии стен поплыли, края предметов стали дрожать. Голова закружилась, пытаясь удержать равновесие, она схватилась за спинку койки, но рука соскользнула и задев острый угол разрезала ладонь между большим и указательным пальцем. Кровь закапала на пол.

И в этот момент тишина раскололась.

«Ты слышишь?»

Голос. Или не голос, а пульс, мысль. Что-то без слов, что-то в ее голове.

– Кто это? – закричала Есения.

Ответа не было. Только звон в ушах и боль в голове.

Она метнулась к зеркалу. Ее лицо было бледное и испуганное. А глаза… На долю секунды ее зрачки расширились и приобрели неестественный металлический отблеск.

Она с визгом отпрянула и взглянув на свою секунды назад пораненную, а нынче абсолютно целую без единого следа от глубокого пореза, ладонь, поняла: она больше не та, кем была раньше.

Ее сон прервался резко – будто кто-то внутри нее проснулся раньше. Есения открыла глаза и поняла, что не может пошевелиться. Это был не паралич. Нет. Ее тело двигалось, но… не по ее воле.

Она двигалась медленно, осторожно касаясь ступнями холодного пола. Ее сознание было ясным – но отстранённым, словно пассажир на заднем сидении.