– Это пока она еще вернется. А сейчас зазвонит телефон? – Батрак ткнул пальцем в стоящий на столе полевой телефон, – вот эта трескучая балалайка звонит и спрашивает. Что шумишь, Батрак? И при этом этому бездушному мерзавцу коричневого цвета, ему же непременно поиздеваться нужно, он же не твоим голосом будет у меня спрашивать, а непременно голосом командира полка, или еще кого повыше. И, что я скажу? Да, ничего товарищ полковник, послали мы тут немного народишку на вторую заставу. Зачем послали? Так пару банок тушенки отвезти, да и добра разного понемногу, гранаток, да патронов. Они и пошумели немного. А, чего шумели-то? Да, бог их знает, товарищ полковник чего они расшумелись. А, на чем они убыли спросит голосом полковника телефон? Пешком,поди, деспоты отправили? Ну, как можно, товарищ полковник, аккурат на двух БМП, да еще один грузовичок с прицепчиком, малюсенький такой грузовичок трехосный, передвижной госпиталь называется, все чин чинарем как же можно над людьми измываться. А, машины с боекомплектом? А как же, по самую, твою мать крышечку. Ну и где же они сейчас? В каком направлении двигаются? Какой рубеж прошли? Хрен его знает, товарищ полковник, заплутали где-то. Закричит телефон, матерными словами, расскажет мне много нового, того, что я о себе сам не знаю, расскажет, зачем я на свет такой уродился, и как я неправильно жил все это время. И по сути будет прав, потому, что дороги у нас только две. И как в них можно заблудиться непонятно даже штабному офицеру, потому как две, это одна на восток, другая на север, они даже не пересекаются. А, люди спросит. Что, люди? А, что люди, товарищ полковник? Пришла коровушка и слизала своим шершавым языком десять душ воинских православных, а к ним еще в придачу трех баб, и гору боеприпасов с госпиталем.

Батрак на секунду остановил свой шутовской доклад и прислушался.

– Слышишь? Бурлаков возвращается.

Он первым рванулся из кабинета. У казармы уже спрыгивали усталые солдаты и прятали от комбата потухшие глаза. По одному только взгляду Бурлакова, комбат сразу понял, что вторую группу можно было не отправлять.

– Ничего?

– Пусто, следы только до входа в ущелье.

– Улетел он, что ли, по-вашему? Куда он мог деться?

Бурлаков виновато развел руками. Он сделал все, что мог. Не лучше и не хуже других.

– Какие предложения, Коля? – повернулся комбат к начальнику штаба.

– Как можно скорее усилить вторую заставу.

Батрак нахмурился каким-то своим мыслям. Постояв несколько мгновений, он повернулся к Максимову.

– Собирайся, Паша, через час ко мне. Пойдешь на вторую. Дырку они от бублика получат, а не Ваню Беленького.

– Есть, – ответил ротный и поспешил к своему бараку.

Через два часа колонна уже быстро шла по дороге, поднимая траками гусениц и колесами машин стену грязно-желтой пыли. Начальник штаба согласовывал с полком участки сосредоточенного огня артиллерии, и количество вылетов вертушек в случае атаки второй заставы. Выполняя свою военную работу, они и представить не могли, что у противника происходили не меньшие удивление и суета.

***

– Все ли ты видел?

– О-о! Это сущая правда. Спросите у Али, мы все видели своими глазами. Как только мы собрались открыть огонь, они улетели в пропасть.

– Куда?

– Был сильный дым! Шурави давно научились хорошо прятаться, но мне кажется, что мимо заставы им не пройти.

– Почему?

– Мы не видели транспорта, его давно не было. Люди на заставе ничего не ели с утра.

– Это правда, Али?

– Да, я смотрел на них в прицел, – Али подобострастно поклонился.

– Поднимайте всех людей, к вечеру от этой проклятой заставы не останется камня на камне. Неверные нам заплатят сполна. И американцы тоже, – все вокруг засмеялись.