– Так эти серые поганцы ещё и в хлев забирались, – наконец продолжил Бухвост, – пяток овец порезали… Так что нет у нас лишних, овец, нет!

– Так может вам ведуна позвать? – с напускным сочувствием спросил собеседник. – Глядишь дешевле оборотня выйдет.

Староста неприязненно сверкнул глазами, но тут же поспешно отвёл взгляд, пока гость ничего не заметил. Подобная мысль ему в голову уже приходила, вот только ведуны уже лет триста обходили деревню за версту, а то и все десять. И чёртов полуночник это прекрасно знал!

Собственно с ведуна всё и началось. Чуть более трёхсот лет назад здешние места были совсем глухими, лишь три небольших деревеньки – Паучьи Бочажки, Весёлки и Топки – прятались в лесной чаще. Старики сказывали, что нечисти в те времена здесь особо не водилось, даром, что вокруг лишь леса да болота. Разве что между Топками да двумя остальными деревеньками пролегала Паучья Расселина: длинный, каменистый провал в земле, населённый крупными пауками – размерами от мыши до небольшой собаки. Соседство было не самым приятным, но ровным. Жители деревень и обитатели расселины друг друга большей частью игнорировали, пауки не заходили в деревни, селяне обходили расселину стороной. Сами Топки находились тогда чуть дальше на север, староста поёжился, вспомнив, что сталось со старой деревней, звавшейся нынче Гиблыми Топками. В те времена рядом с деревней жил ведун, с хворями ходили к нему со всех трёх деревень, но жил он именно рядом с Топками со своей внучкой. Нечисть отваживал, хвори лечил, внучку обучал премудростям – готовил на смену себе. Вот только потом ведун за что-то озлился на деревню, за что в Топках никто уже и не помнил. Поговаривали, что попросту к старости лет совсем с ума сжился, иначе как объяснить, что он ближайшую к ним верею2 затемнил? Магические возмущения для начала вспучили болота. Половину деревни стремительно поглотила топь, хозяева даже не успели покинуть дома. Жители же второй половины – кому удалось спастись – были вынуждены переселиться подальше, поскольку деревня продолжала сползать в трясину. Когда же магическая буря затихла, к затемнённой верее со всей округи мотылями на огонёк потянулась нечисть, да из болота полезли бывшие соседи-утопленнички. Сам ведун погиб в устроенном им колдовском хаосе, его внучка тоже как в воду канула. Оно и к лучшему – несладко бы ей пришлось от рук выживших жителей Топок. Правда, по словам волхва, появившегося в Весёлках десятилетия спустя, им ещё повезло, что ведуну не под силу было открыть в верее портал в Преисподнии, иначе упырями да кикиморами дело бы не обошлось.

Вот тогда-то и объявился Хозяин Паучьей Расселины: оборотень, второй ипостасью которого был саженный паук, или как он себя сам называл – араней. За относительно небольшую плату – по овце в месяц с деревни – он предложил Паучьим Бочажкам и Весёлкам разобраться с нечистью и держать её в узде и впредь. Исправить верею ему, по его словам, было не под силу. Новые Топки, по непонятной причине, он сначала полностью обошёл вниманием, её жители сами пошли к нему на поклон, когда осознали, что бывшие соседи из старой деревни просто так им заново отстроиться не дадут. Оборотень долго не соглашался, уступив, только когда просить пришли и из Бочажек и Весёлок – им до Гиблых Топок было дальше, но утопленники взялись наведываться и к ним. Первое время ему пришлось несладко, сказывали даже, что в одной из схваток он чуть не погиб, но постепенно ему удалось и усмирить затопленную деревню, и отвадить прочую излишне нахрапистую нечисть. Постепенно жизнь в окрестностях вернулась в спокойное русло, люди свыклись с присутствием оборотня, установили с ним вполне добрососедские отношения, и он в какой-то момент даже начал снабжать все три деревни шёлковыми нитями невероятной красоты и прочности, выпряденными его мéньшими, как он называл остальных пауков, обитающих в расселине. Впрочем, по-настоящему добрососедскими отношения у аранея были только с Бочажками и Весёлками, там он нередко появлялся в своём человеческом облике. В Бочажках же и вовсе присмотрел себе невесту – вдову, что по легенде выхаживала его после особенно тяжёлого поединка. Собственно после того, как она ушла к нему в Расселину, Бочажки и стали называться Паучьими. К Новым Топкам же араней относился прохладно и старался без надобности туда не заглядывать. И если Бочажкам и Весёлкам шелка он предложил сам, то Топкам опять пришлось идти к нему на поклон и просить оказать им такую же милость, чтобы хоть как-то поправить своё бедственное положение. С двумя деревнями по ту сторону Расселины у топовчан отношения тоже особенно не складывались. За триста лет, прошедшие с затемнения вереи, пожалуй, не было случая, чтобы кто-то с ними породнился. В чём была причина подобного прохладного отношения к ним, в Топках никто уже и не помнил, да и не интересовался, предпочитая держаться своих.