В моей совершенно не монашеской жизни до фига всего случалось, и порой такого, что мне не хочется об этом вспоминать даже наедине с собой и молча. Но за многие-многие годы я вот так сходу и не вспомню случая, когда бы ведущей стороной в поцелуях был не я. То есть, конечно, инициатива была в моих руках, но сейчас…

Блин, она сказала, что я классно целуюсь, но на самом деле ее губы – это просто… чистый кайф. И язык, который Молька ловко проталкивает в мой рот, чтобы перехватить мой и утянуть его во что-то такое… скользкое, эротичное, тепло-влажное. Я как будто вообще впервые целуюсь с женщиной, потому что происходящее заставляет меня закипать изнутри, медленно тлеть от необходимости не заканчивать, а потащить это сокровище прямо в кровать. Сегодня. Сейчас.

— Червинский… - Молька медленно отодвигается, и теперь уже я тянусь за ней.

— Адская козочка, прости, но мне глубоко плевать, о чем тебе захотелось поговорить в эту минуту, потому что мой мозг сожжен твоими поцелуями. И, если ты не против...

Яркая вспышка света на секунду обжигает мне лицо, и я непроизвольно прикрываюсь ладонью. Подозрение зреет за секунду и за секунду же себя оправдывает, потому что Молька что-то клацает в телефоне, а потом, торжественно сияя, словно демонический подсолнух, показывает мне экран, на котором моя рожа в формате: «слепой щенок тянется к соске».

— Я, правда, так выгляжу, когда целуюсь? – Задаю вопрос просто так, не рассчитывая на ответ, но Молька, конечно же, не может удержаться от колючего комментария.

— На самом деле ты выглядишь еще хуже, - прикладывая ладонь к губам, «радует» она. – На фото дивным образом проявился твой интеллект. Вот здесь, - она тычет пальцем в тень от пальца на кончике моего носа.

— Ты просто зараза, - улыбаюсь я. А потом беру ее за бедра и тяну к себе, ничуть не стесняясь каменного желания в штанах. Я же не мальчик, да и она не девственница, хотя… С такой манерой одеваться я бы не удивился, доживи она до своих лет совершенно невинная. – Слушай, Молька. А у тебя уже был секс?

Зачем я спросил? Очевидно, чтобы напороться на взгляд а-ля «придурок на связи».

— А ты из тех, которые, ну, знаешь, нуждаются в наличие девственной плевы, чтобы чувствовать себя самцом и воинственно рычать?

— Чего? – смеюсь я, но снова упускаю момент, когда Молька выскальзывает из моих рук и быстро набирает код на двери в подъезд. Судя по всему, чая мне никто не предложит.

— Спасибо за гамбургер, Червинский, - благодарит адская козочка, а потом захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

Мне остается только развести руками и пожелать своим оттопыренным штанам набраться терпения и не трещать по швам в области ширинки.

Ладно, Молька, я завоюю твою маму, тетку, сестру, бабушек и даже кота, но ты сама упадешь в мои объятия, как спелая вишенка.

15. Глава пятнадцатая: Вера

Глава пятнадцатая: Вера

Понятия не имею, как ему это удалось, но гад Червинский преследует меня всю ночь!

Во сне!

Изображая принца на белом коне, которому я свешиваю косу и пою дурацкие песенки, словно влюбленная диснеевская принцесса. Для полного попадания в образ не хватает только поющих птичек и львов-вегетарианцев, которые дружат с бородавочниками. Но это все равно фигня, потому что самый кошмар случается уже под утро, в те несчастные пять или десять минут, что я умудряюсь заснуть между двумя сигналами будильника. Этот бабник является ко мне в образе какого-то… Геракла, весь такой… мускулистый, большой и трогательный, а я вместо того, чтобы выставить его за дверь, гоняюсь за ним по квартире, чтобы укусить за зад!

Я! Укусить за этот упругий, круглый и твердый как орех зад!